В настоящее время буддизм, как мы уже знаем, получил распространение во всем мире. Буддистов можно встретить везде: в странах Европы, Америки, Азии, Африки.

Следует сказать, что до 1959 года существовала страна, главой которой являлся верховный служитель одного из буддийских течений – ламаизма. Речь идет о Тибете, который был теократическим государством, и его официальном правителе Далай‑ламе. В 1959 году Тибет был захвачен Китаем.

На момент прихода китайцев Тибет представлял собой феодальное общество. Половина из шестимиллионного населения Тибета вела кочевой образ жизни, третья часть взрослого населения занималась сельским хозяйством; 15 % населения Тибета составляли монахи, иными словами – нищие, которые вели определенный, давно сложившийся образ жизни. Поскольку в буддийских странах подавать милостыню испокон веков было обязанностью верующих, нищенствование там не встречает такого неодобрения, как в странах Запада. Тем не менее, такое положение вещей влияло на жизнь в регионе в целом. Хотя вряд ли кто‑нибудь не согласится с тем, что нищий монах отличается от нищего, промышляющего в мегаполисах, который стремится поживиться за чужой счет.

Кроме роли хранителей духовных традиций монахи в Тибете выполняли и другие виды деятельности, иногда крайне неприятной. К примеру, часть монахов занималась подготовкой трупов к кремации. Традиционная забота о ближнем предписывала им отделять мясо от костей, мясо кремировать, а кости смалывать в муку, чтобы этим могли питаться птицы и животные. Трупы же бедняков просто пускали по реке, чтобы их могли съесть рыбы.

Деревни обеспечивали себя всем необходимым сами. Излишек средств шел на пожертвования храмам, монастырям и бедным. В Тибете не существовало безработицы, социальное развитие не было господствующей идеей. Тибет жил особняком и не имел желания что‑либо менять. Главой государства и церкви в Тибете, как мы уже говорили, был Далай‑лама, который считался воплощением бодхисаттвы Авалокитешвары.

После китайского вторжения множество монастырей было разрушено. Но самым ужасным для тибетцев стало то, что Далай‑лама был вынужден покинуть страну. Сто тысяч тибетцев предпочли отправиться в изгнание вслед за своим лидером. Они по‑прежнему считают буддизм своей религией и ядром национальной культуры.

Сразу после вторжения Далай‑лама обратился в Организацию Объединенных Наций с вопросом о судьбе Тибета. Генеральной Ассамблеей были приняты три резолюции, тем не менее, Китай не спешил давать положительный ответ ни на одну из них. А тем временем Тибет потрясали социальные, экономические, политические и военные перемены. Вспышки сопротивления местных жителей систематически подавлялись.

Казалось бы, что за годы, прошедшие со времен китайского вторжения, ситуация в Тибете должна была измениться к лучшему. Да, очень бы хотелось закончить рассказ о Тибете на этой оптимистичной ноте, но увы… И если дела в других буддийских странах мира протекают с переменным успехом (как, впрочем, и в небуддийском мире), жизнь для тибетцев ничуть не улучшилась. Антиправительственные акции протеста стали обычным делом. Тибетцы в наше время живут в Китайской Народной Республике в условиях полного отсутствия политических прав, не имея никакой возможности общаться со своим правительством, по‑прежнему находящимся в эмиграции. Для многих коренных жителей возникла реальная угроза переселения в гетто, обустроенные в труднодоступной части гор. Китайское правительство в Пекине совершенно однозначно дало понять, что после смерти нынешнего, четырнадцатого Далай‑ламы именно Китай займется поисками его нового воплощения…

Доведенные до отчаяния монахи совершают публичные акты суицида путем самосожжения возле правительственных учреждений, но вряд ли это хоть как‑то улучшит ситуацию.

Дошло до того, что находящийся в эмиграции Далай‑лама, возглавляющий там крохотную – в планетарном понимании – общину, составляющую на сегодняшний день примерно сто пятьдесят тысяч человек и к мнению которой мир особо не прислушивается, заявил о том, что оставляет свой пост главы государства. Человек, известный своей просвещенностью, несгибаемый сторонник идеи мира во всем мире, лауреат Нобелевской премии и личность, пользующаяся невероятным авторитетом как среди тибетцев, так, впрочем, и среди китайцев (что, правда, не помешало захвату его родины этой страной), нынешний Далай‑лама всегда занимал активную жизненную позицию. И с момента вторжения Китая в Тибет он неустанно боролся за восстановление там мира и спокойствия. Теперь же семидесятишестилетний Далай‑лама выступил с идеей свободных демократических выборов (сама возможность которых, в принципе, предусмотрена им же разработанной новой конституцией, изданной для тибетцев после китайского вторжения) правительства и отделения государства от религии. Несмотря на то что от роли духовного лидера Далай‑лама отказаться не может при всем желании (возможно, у него и нет такого намерения), миллионы его соотечественников, для которых слово Далай‑ламы всегда было непреложной истиной, умоляют его изменить свое решение.

Вряд ли Китай сильно озаботит подобный шаг пребывающего в далекой эмиграции тибетского лидера, которым он, судя по всему, пытается довести до пекинского правительства мысль, что ни с его уходом, ни со смертью проблема Тибета никуда не исчезнет и, рано или поздно, но ее придется урегулировать.

Горько осознавать, что даже, казалось бы, такой доброжелательный и гуманный по своей природе мир буддизма не в состоянии избежать трагических катаклизмов. Что ж, сансара есть сансара, здесь никто ни от чего не застрахован.

Тем не менее, как мы уже поняли, буддизм – одно из очень ярких и самобытных явлений, благодаря существованию которого высокие человеческие идеалы никогда не потеряют своей ценности даже в таком сложном, нестабильном и противоречивом месте, как наш материальный мир.

Буддизм оставил потомкам невероятное количество памятников культуры, искусства, архитектуры и продолжает создавать новые, которые будут иметь возможность лицезреть наши дети и внуки.

Изваяния Будды, как и фигуры Иисуса Христа в церквях, обязательно присутствуют в каждом буддийском храме. И у многих из них своя история. Но среди них есть безусловно уникальные изваяния, и одно из них – это Золотой Будда из Ват‑Траймит в Бангкоке.

Взять хотя бы его размер: эта огромная статуя высотой почти три метра и весит она пять с половиной тонн! Глаза Золотого Будды сделаны из черных тайских сапфиров, а белки глаз – из жемчуга.

Долгое время это чудо буддийской традиции было скрыто от людских глаз. Пока фигура находилась в одном из храмов прежней столицы Таиланда, считалось, что она отлита из гипса. Все дело в том, что в период войны с Бирмоймногие драгоценные статуи покрыли цементом или гипсом, чтобы они не пострадали во время бомбежек или от мародеров. И, как мы видим, задумка удалась!

История нового открытия Золотого Будды полна мистических совпадений. К примеру, когда в Бангкоке построили новый храм, решили для него не отливать новую скульптуру, а взять одну из уже существующих. Вот тогда‑то, во время погрузки, драгоценное изваяние уронили. Из бреши, образовавшейся в гипсе, засияло золото! Отмытая и очищенная огромная скульптура оказалась полностью золотой!

Кроме того, что статуя Золотого Будды одна из самых больших – она еще и очень древняя! Предполагают, что ее отлили 700 лет назад, во времена правления короля Рамкамхена, который не только стремился поразить воображение зрителя величественным произведением искусства, но и преследовал иную цель: считается, что в Золотого Будду он вложил все золото страны, и, таким образом, оно послужило духовным целям, а не растрачивалось на предметы роскоши.

Кроме изваяний Будды постоянными спутниками буддийской традиции являются монастыри и храмы, которые поражают своей самобытной красотой. Например, широкую известность получил Золотой храм Дамбулла – самый крупный пещерный буддийский комплекс в Южной Азии. Его высекли в I веке до н. э. в скалах. Он был преподнесен в дар буддийским монахам правителем Шри‑Ланки. В нем находится самая известная 14‑метровая статуя лежащего Будды с преданным учеником Анандой у его ног. Она воссоздает момент вхождения Будды в нирвану. В самой большой пещере находится храм Великих правителей, где представлены 16 стоящих статуй Будды и 40 статуй Будды в медитации.

Храмовый комплекс построен в живописной горной местности и включает несколько пещер, расположенных на высоте 350 метров над уровнем моря. Кроме того, в нем имеется множество ниш, поверхность которых расписана удивительной буддийской настенной живописью. В храме насчитывается 5 главных пещер и 25 скальных келий, точнее то, что от них осталось. В разных пещерах имеются 153 фигуры Будды, три изваяния правителей Шри‑Ланки, несколько статуй богов и богинь; стены покрыты живописью в буддийском стиле (общая площадь 2100 м 2). Считается, что в этом храме находится самая большая коллекция статуй Будды, многие из которых по‑настоящему древние – им более двух тысяч лет.

Свое название – «золотой» – храм Дамбулла получил из‑за того, что семьдесят три его статуи покрыты настоящим золотом. Этот храм находится в Центральной провинции Шри‑Ланки, близ города Матале, и является местом паломничества на протяжении многих веков. На сегодняшний день Золотой храм Дамбулла занесен в Список всемирного наследия ЮНЕСКО и охраняется законом.

Еще один знаменитый храм, о котором нельзя не упомянуть, это Храм Белой Лошади в 13 км к востоку от китайского города Лоян, построенном при династиях Мин и Цин. Это самый почитаемый буддийский храм в Китае (после тибетских). Интересна история основания храма: в 67 году н. э. второй император династии Хань отправил двух посланцев в Индию, чтобы собрать буддийские писания. Когда послы достигли Афганистана, они встретились с двумя индийскими монахами, которые дали им буддийские сутры и статуи и согласились отправиться в Китай, в Лоян, где и был основан первый буддийский храм страны. Так как статуи и писания перевозили на спине белой лошади, то храм так и назвали – Храм Белой Лошади. Перед ним в эпоху династии Сун были установлены две каменные статуи, изображающие лошадей. На востоке высится 13‑этажная пагода, построенная в X–XI веках.

Другой пример – удивительная пещера Могао, что в переводе означает «пещера не для высоких» – крупнейшая пещера раннебуддийского пещерного храмового комплекса Цяньфодун, воздвигнутого в 353–366 гг. н. э. в 25 км от оазиса Дуньхуан в Китае. Этот храмовый комплекс не сможет оставить равнодушным ни одного ценителя прекрасного. Цяньфодун, который чаще называют Могао (по наименованию главной пещеры), объединяет 492 святилища, которые украшались фресками и скульптурами на протяжении целого тысячелетия (IV–XIV вв.)!

Могао является одним из самых ранних буддийских храмов Китая. Его возникновение на самой границе пустыни Такла‑Макан неслучайно: именно здесь когда‑то проходили караваны с шелком, вместе с которыми буддийское учение и просачивалось в Китай. В отличие от более поздних пещерных храмов – Лунмэня и Юньгана – в Могао главенствует не скульптура, а фресковая живопись, площадь которой равняется к 42 000 м 2 !

В самом начале XX века в одной из пещер комплекса был обнаружен огромный склад рукописей, состоящий примерно из 20 000 объектов! Ученые предполагают, что они были сложены здесь в XI веке, когда манускрипты стали вытесняться из употребления печатными книгами.

Рукописный фонд Могао разнообразен по содержанию и датировке: это буддийские, даосские и другие тексты, трактаты по философии, математике, медицине, словари, классическая китайская поэзия, официальные документы. Среди рукописных памятников Могао имеется и «Книга гаданий» – уникальный текст, написанный тюркским руническим письмом и, кроме того, первая печатная «Алмазная сутра», датированная примерно 868 годом.

Большая часть фресок Могао посвящена Будде и его проповедям, а также бодхисаттвам, феям‑апсарам, монахам и верующим. Многие из росписей воспроизводят подлиные события из истории распространения буддизма.

Почти во всех пещерах присутствуют изображения летящих апсар, у которых вместо крыльев длинные разноцветные ленты. Другие фрески посвящены событиям повседневной жизни. Тут можно увидеть сцены охоты, рыбной ловли, сельскохозяйственных работ, есть тут и изображения воинов, музыкантов, свадебных церемоний, причем на фресках изображены люди разных национальностей и социальных слоев.

Следующий пещерный комплекс, связанный с буддизмом, о котором необходимо упомянуть, – это Лунмэнь.

Пещерные храмы Лунмэнь (буквально: «Каменные пещеры у Драконовых ворот») находятся в 12 км к югу от города Лояна. Наряду с Могао и Юньганом они считаются одним из трех наиболее значительных пещерных храмовых комплексов Китая. Пещеры тянутся к югу от Лояна на протяжении километра по склонам гор Сяньшань (Восточные горы) и Лунмэньшань (Западные горы), между которыми течет река И. Свое название Лунмэнь (Ворота Дракона) они получили из‑за того, что две горы, через которые проходит река И, похожи на ворота.

Лунмэньские пещеры – вершина буддийского пещерного храмового искусства в Китае. По официальным оценкам, здесь расположены 1352 пещеры, 2345 гротов и углублений с 43 храмами, которые содержат около 2800 надписей, 785 киотов, 97 тыс. статуй Будд и более 3680 памятников и скульптур с каллиграфическими надписями, всего порядка 100 тыс. изображений религиозного характера. Общая протяженность скал с искусственными пещерами составляет 1 км. На барельефах традиционно изображался Будда в окружении бодхисаттв, иногда – Будда в обществе своих первых учеников, Ананды и Кашьяпы.

Пещеры Лунмэнь пережили два этапа развития. Создание храмов началось в 493 году при династии Северная Вэй, однако почти 60 % статуй относятся ко времени правления династии Тан (VII–X вв.), когда было создано большое количество пещер, в которых имеются истинные шедевры буддийского искусства. Таким образом, история Лунмэньских пещер насчитывает 400 с лишним лет.

К сожалению, очень многие скульптуры были похищены иностранцами в XIX – начале XX века и осели в государственных музеях и частных коллекциях Запада. Так, две большие фрески находятся в музеях Метрополитен в Нью‑Йорке и Аткинсон в Канзас‑Сити. Удивительно, что бригады хунвэйбинов во время «культурной революции» совершенно не тронули пещеры, хотя те стояли без всякой охраны.

Пещера Гуян‑дун – одна из самых старых пещер Лун‑мэнь, созданная между 428‑м и 488 годом. Пещера покрыта беспорядочно расположенными нишами, на которых высечены имена мастеров, время и причина создания каждого пещерного помещения. В ней также есть изображения членов императорской семьи и аристократов периода династии Северная Вэй. Три ряда статуй Будды разного размера вырезаны в северной и южной стенах.

Основная часть пещерных храмов находится на западном берегу реки и называется пещерами Бинъян. Они протянулись вдоль фасада скалы по оси север‑юг.

Три пещеры Бинъян были созданы по приказу императора Сюаньу династии Северная Вэй в память его родителей, а позже и его самого. Однако только в одной пещере – средней – работы были доведены до конца. Для строительства этой пещеры потребовались 802 326 рабочих и 24 года напряженного труда. Внутри входа на двух стенах расположены два больших скульптурных изображения «Император и императрица преподносят дар Будде».

В пещере Фэнтянь‑сы, которая является самой большой из пещер Лунмэня, находится скульптурный комплекс храма Почитания памяти предков, созданный по приказу императрицы У Цзэтянь – первой и единственной женщины, формально легитимно единолично правившей Китаем за всю его историю.

Комплекс состоит из центральной статуи – Будды Лушэна высотой 17,14 м; статуй учеников Лушэна, Тяньвана (бога Неба), парных статуй богатырей и жертвователей на храм. Статуя Будды считается вершиной буддийского искусства Китая.

В нескольких минутах ходьбы на юг от Бинъяна находится другой знаменитый комплекс – Пещера Десяти Тысяч Будд. Тысячи будд на самом деле – маленькие барельефы на стенах пещеры. Здесь имеется также большая и красивая статуя Будды и изображения апсар – небесных освобожденных созданий, и музыкантов. Пещера Десяти Тысяч Будд в Лунмэнь является еще одним шедевром эпохи Тан. Она была создана в 680 году н. э. в честь императора Гао‑цзуна и императрицы У.

В 2000 году было принято решение о внесении Лунмэньских пещер в Список всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО.

Нельзя также не упомянуть о Таньчжэ – крупном буддийском храмовом комплексе, одним из самых известных храмов Китая. Расположен он к западу от Пекина, в горах Сишань. Построен был еще в эпоху Цзинь (2 пол. III – нач. V в. н. э.). Название комплекса происходит от названия горы Таньчжэшань, которая, в свою очередь, обязана им расположенному невдалеке Драконьему пруду (Лунтань) и растущим на его берегах деревьям чжэ.

Интересно, что согласно легенде, на территории Таньчжэ была когда‑то похоронена дочь хана Хубилая, внука Чингисхана, – принцесса Мяоян, ставшая в свое время буддийской монахиней.

Ну и, конечно, мы не можем не рассказать о Потале. Дворец Потала, расположенный в городе Лхаса в Тибете – это не только двор правителя, но и буддийский храмовый комплекс, который являлся основной резиденцией Далай‑ламы, вплоть до того времени, когда Далай‑лама XIV был вынужден просить политического убежища в Индии после вторжения Китая в Тибет. Комплекс расположен на высоком холме рядом с городом, его общая площадь составляет 360 тыс. м 2 !

Известно, что в 637 году правитель Тибета возвел первое здание будущего комплекса в том месте, где он обычно медитировал. Когда он сделал Лхасу своей столицей, то построил дворец, который впоследствии был расширен до 999 комнат. Кроме того, тут были возведены защитные стены и башни и вырыт обводной канал.

Печальная участь постигла дворец во второй половине VIII века: в него попала молния и деревянные постройки сгорели. А еще позднее, по причине междоусобных войн, дворец был разрушен окончательно. На сегодняшний день сохранилась лишь пещера Фа‑Вана и зал Пабалакан.

Дворец в его современном виде начал строиться в 1645 году по инициативе Далай‑ламы V. В 1648‑м был отстроен Белый дворец (Потранг Карпо), и Потала стала использоваться как зимняя резиденция далай‑лам. Красный дворец (Потранг Марпо) был достроен на четыре десятилетия позднее. Известно, что в этом грандиозном строительстве принимали участие лучшие мастера из Тибета, Непала и Китая.

Исследователи предполагают, что название дворца происходит от названия легендарной горы Потала на которой, по легенде, живет великий бодхисаттва Авалокитешвара, воплощением которого на Земле и является Далай‑лама.

Дворец находится на высоте 3700 м на Красном холме (Марпо Ри) посредине Лхасской долины. Многочисленные паломники обходят вокруг холма, совершая кору – ритуальный обход святого места. Вдоль коры находятся многочисленные молитвенные барабаны и торговые ряды.

Белый дворец состоит из Большого восточного павильона, Солнечного павильона, жилых покоев регента и наставника Далай‑ламы, служебных помещений правительства. Большой восточный павильон использовался для официальных церемоний, а в Солнечном павильоне Далай‑лама собственно жил и работал.

Красный дворец служил местом молитв и религиозных ритуалов, большое значение в которых имеют восемь мемориальных ступ, в том числе пятого и тринадцатого далай‑лам. Кроме ступ, дворец включает большие и малые залы – храмы, посвящённые буддам, бодхисаттвам, далай‑ламам, а также помещения для аудиенций и церемоний. В залах выставлены на всеобщее обозрение различные драгоценности и реликвии: мандалы, поминальные ступы, статуи божеств, далай‑лам и гуру, книги, ритуальные предметы. Стены помещений дворца покрыты величественными росписями. В Большом западном зале обычно проходили религиозные церемонии, жертвоприношения и приемы.

Особое значение в истории дворца имеет пещера Фа‑Вана, о которой мы упоминали выше, в ней еще до начала строительства читал священные тексты сам правитель Тибета Сонгцен Гампо – основатель комплекса.

Сегодня дворец Потала является музеем, активно посещаемым туристами, оставаясь при этом местом паломничества буддистов. В нем продолжают исполнять буддийские ритуалы. Ввиду огромной культурной, религиозной, художественной и исторической ценности в 1994 году он был внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Однако не только храмы, дворцы и монастыри напоминают нам о буддийской традиции, есть даже целые буддийские острова! Например, китайский остров Путошань, расположенный к юго‑востоку от Шанхая.

Этот остров известен в китайском буддизме, как бодхиманда, или место просветления бодхисаттвы Авалокитешвары, почитаемого в китайской традиции как богиня милосердия Гуань Инь. Кроме того, Путошань является одной из четырёх священных гор Китая (вместе с Утайшань, Цзюхуашань и Эмэйшань). Название Путо произошло от Поталака – горной обители Гуань Инь, упоминаемой в Аватамсака‑сутре, также как и название дворца Потала, бывшей резиденции далай‑лам.

На острове находится множество буддийких храмов, пагод и невероятной красоты природных объектов. Это и 33‑метровая статуя самой богине милосердия Гуань Инь, держащей в левой руке Колесо Дхармы – символ буддийского учения; и Пуцзи – крупнейший храмовый комплекс, построенный в 1080 году, во времена династии Сун с последующими позднейшими достройками. Главный зал комплекса вмещает большую статую Гуань Инь и 32 небольших изваяния, изображающих её воплощения. Очень интересна и Пагода Всех Сокровищ – самая древняя пагода на острове, возведенная рядом с храмом Пуцзи в 1334 году, во времена династии Юань. В настоящее время остров, как и упомянутые выше памятники, является охраняемым туристическим объектом.

Кроме того, говоря о буддизме, необходимо обратить особое внимание на такое понятие, как святые, или паломнические, места. Паломнические места связаны с этапами жизненного пути Будды. Существует восемь центров почитания Будды, четыре из которых являются главными для верующих. Неудивительно, что основная часть паломнических мест находится в Индии – ведь именно там, где, как мы уже знаем, Гаутама Будда родился и проповедовал.

Первый центр почитания расположен на территории современнго городка Лумбини (Непал). Здесь, как мы помним, в 543 г. до н. э. родился Сиддхартха Гаутама. Рядом находятся руины дворца, где он жил до 29 лет. В Лумбини сегодня более 20 монастырей!

Второй центр – это Бодхгая (Индия). Именно здесь Будде было ниспослано просветление. Центром паломничества является Махабодхи Мандир, храм, находящийся на том месте, где Будда обрел просветление.

Третий центр – Сарнатх (Индия) расположен рядом с городом Варанаси. Здесь Будда прочитал свою первую проповедь о четырех благородных истинах.

Четвертый центр – Кушинагара (Индия) находится около городка Горакхпур. В этом месте Будда покинул свое тело.

Другие центры почитания Будды расположены в городах Раджгар (Индия), где Будда поведал миру свое учение о пустоте здесь находится пещера, в которой проходил первый буддийский собор; Вайшали (Индия) – здесь Будда читал свои проповеди и предсказал свой скорый уход из земного мира; а также в штате Махараштра, где находятся пещерные храмы Аджанты и Эллоры. Всего храмов 29, они сооружены в скальных породах нависающего над рекой ущелья.

Основной паломнический центр Тибета – это его столица, город Лхаса с дворцом Потала, о которых уже упоминалось выше. Кроме того, важнейшим паломническим местом в Тибете является священная гора Кайлас и озеро Манасаровар, расположенное неподалеку. Интересно, что гора Кайлас является священной горой для представителей четырех религий: буддизма, индуизма, джайнизма и древней тибетской религии бон. Вокруг горы Кайлас паломники следуют по внешнему и внутреннему кругу. Принято вступать на внутренний кругам, если паломник прошел по внешнему минимум 12 раз. Паломники обходят гору Кайлас по внешнему кругу примерно за 30 часов (длина круга 55 км, он находится на высоте 4800–5600 м над уровнем моря). Практикуется и обход горы Кайлас с простираниями (паломники ложатся на землю в акте поклонения), но тогда этот процесс занимает одну – две недели. На внешнем круге находятся четыре тибетских монастыря, на внутреннем – два.

Второй по величине город Тибета – Шигацзе – также является центром поклонения. Он находится на трассе Катманду – Лхаса. Здесь туристы посещают монастырь Ташилунгпо, резиденцию Панчен‑ламы.

В Японии одним из самых почитаемых буддистами мест является город Нара. Одно время он был столицей японского государства. В наше время Нару посещают ежегодно около 3 млн паломников! На территории города расположено несколько буддийских и синтоистских храмов и кумирен. Наиболее известен буддийский храм Тодайцзы, в котором находится одна из самых больших статуй Будды в мире и самая большая в Японии. Высота этого изваяния 22 метра.

На территории Шри‑Ланки центрами поклонения прежде всего являются царственный город Канди, в котором на берегу искусственного озера стоит храм Священного зуба Будды.

Город Анурадхапура также привлекает ежегодно тысячи паломников. Здесь находятся восемь святых мест, среди которых и место, где растет саженец дерева Бодхи, под которым, согласно преданию, принц Сиддхартха Гаутама достиг просветления. Кроме того – Тупа‑рама, первое религиозное сооружение и ступа, где хранится частица ключицы Будды. В городе Полонарува есть второй храм Священного зуба Будды, храм Лежащего Будды и знаменитый Каменный храм, где колоссального размера четыре статуи Будды высечены в гранитной скале.

На территории Таиланда находятся более 18 тыс. буддийских храмов и монастырей! Из них более 400 – в Городе Ангелов – Бангкоке. Самый известный – храм Изумрудного Будды, который располагается на территории королевского дворца. По пути от Бангкока до города Канчанабури можно увидеть самый высокий буддийский памятник в мире – Пхре‑Пахтом Чеди.

В Камбодже местом паломничества является знаменитый храмовый комплекс Ангкор‑Ват, его площадь составляет 260 км 2 и включает около 200 различных культовых сооружений.

В Индонезии на острове Ява расположен всемирно известный храмовый комплекс Боробудур.

Итак, мы видим, что история подарила нам неисчислимое количество чудесных памятников культуры, так или иначе связанных с буддизмом. Однако и в современном мире эта традиция не прерывается. Например, в Калмыкии в 1996 году было закончено строительство буддийского комплекса Гедден Шеддуп Чойкорминг – крупнейшего храма в Европе, в котором находится позолоченная статуя Будды.

На Урале в настоящее время ведется строительство буддийского монастыря и места медитативного уединения на горе Качканар. Монастырь уже имеет название – Шад Тчуп Линг, что в переводе с тибетского означает «место практики и реализации». Он возводится среди скал на северо‑восточном склоне горы Качканар, на высоте 843 метра над уровнем моря. Строительство по древним тибетским и монгольским канонам монастырского зодчества позволяет сохранить экосистему местности и гармонично вписать комплекс в живописный местный ландшафт.

К сожалению, прекрасные памятники истории и культуры в нашем жестоком мире служат иногда далеко не мирным целям. Примером стал печально известный индуистский храм Шивы Преа Вихеа. Построенный в XI веке, включенный в Список всемирного наследия ЮНЕСКО, храм уже получил серьезные повреждения в ходе вновь вспыхнувшего пограничного конфликта между Таиландом и Камбоджей. Более полувека эти два буддийские (!) государства бьются за храм, который в религиозных целях не нужен ни тому, ни другому. Вспыхнувший впервые в 1904 году конфликт с переменным успехом и интервалами продолжается по сей день. В боях задействовано всё, даже тяжелая артиллерия. Льется кровь, гибнут люди, тысячи беженцев пытаются укрыться от пуль, уходя в глубь своих стран.

Таиланд и Камбоджа попеременно пытаются закрепиться на спорной территории индуистского храма; вопрос о принадлежности земли, на которой он возведен, не прояснен до сих пор.

В 2009 году конфликт между двумя государствами до того обострился, что стороны взаимно отозвали послов. Однако в августе 2010 года Таиланд и Камбоджа восстановили дипломатические отношения, что, однако, решить проблему не помогло.

На территориях обоих государств проживает не так много индуистов, чтобы предположить, что причиной конфликта стали их интересы. Что же тогда? Специалисты считают, что между двумя государствами идет банальная борьба за «клиента», которым в данном случае выступает турист. Так это или нет, в любом случае война идет и конца ей не видно. И, как обычно в таких случаях, страдают безвинные люди, и очень грустно признавать, что руководствам государств найти общий язык мирное учение Гаутамы Будды, как и в случае конфликта Китая и Тибета, совсем не помогло…

Эпилог

Самая большая трудность в принятии любого учения, и Будды в том числе, заключается в постоянной потребности человеческого ума найти доказательства его достоверности. И хотя буддизм исключительно практическое учение, Будда никогда и никого не призывал верить ему на слово, тем не менее, до тех пор, пока мы не просветлены, удовлетворительное подтверждение идей буддизма мы вряд ли получим.

Нельзя сказать, что на сегодняшний день весь, без исключения, род людской считает Будду пророком. Но ведь того же нельзя сказать ни об Иисусе Христе, ни о Мухаммеде. Сомневающиеся были и будут всегда, и это в мире, где никто ни в чем не может быть уверен, – обычное явление. Главным здесь, наверное, является не титул, а то, что учение Будды, как и Христа, Мухаммеда и других пророков, помогло и по сей день помогает сотням, тысячам, даже миллионам людей выживать в тяжелых жизненных ситуациях, сохранять веру в добро, справедливость и в высокие человеческие идеалы, без которых этот мир превратился бы не во что иное, как в место бойни и хаоса, причем значительно раньше предсказываемого многими Армагеддона.

В этой связи хотелось бы отметить следующее. По сути, все мировые религии, вне зависимости от того, как они называются, когда возникли и какими пророками или учителями были донесены до широких масс, в общем и целом призывают к одному и тому же: не причинять вреда живым существам, вести высоконравственный образ жизни и настраивать свой разум (мантрами ли, молитвами ли) на некую высшую, светлую и добрую инстанцию, в надежде, что она примет нас после нашей смерти и определит в мир, очищенный от любых проявлений страданий. В мир, где «смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло…» (Откровение святого Иоанна Богослова: 21,4).

Поэтому даже самый ярый атеист, бегло проведя соответствующие исследования, рано или поздно задастся вопросом: «Не слишком ли много совпадений? Может быть, в этом все‑таки что‑то есть?» Что‑то, что, возможно, когда‑то, очень давно, было перекручено, поставлено с ног на голову и (то ли с умыслом, то ли по ошибке) донесено в том виде, в котором от истинной правды уже мало что осталось.

Правда также заключается в том, что многие люди на Земле считают надежду на загробное воздаяние итогом жизни неудачника, которому больше не на что надеяться, кроме как на радости в ином мире (воплощении). Или же наоборот, результатом абсолютного пресыщения сегодняшним изобилием, когда ничто из того, что «здесь», уже больше не интересно, поэтому – для разнообразия – начинает волновать вопрос: «А что же там ?..» А там , как и здесь , хочется, конечно, всего и много. Причем, такая философия напрочь исключает бескорыстные, чистые и благородные порывы человеческой души.

Что тут сказать? Этот спор, по всей видимости, рассудит только та, самая последняя черта, которую всем когда‑нибудь придется переступить.

Другой немаловажный, но достаточно грустный момент выглядит следующим образом. Наверное, ни одна из существовавших и/или существующих религий и вероучений (за исключением, разве что философии научного коммунизма, судьба которого ни для кого не является секретом) не утверждает, что в нашем мире силами самого населения планеты, то есть без вмешательства неких высших сил, можно построить идеальное общество, в котором все без исключения люди еще при этой жизни будут счастливы. И видимо, неспроста. Кроме непреодолимых внешних помех этому мешает, к сожалению, слишком разное представление о счастье каждого, отдельно взятого набора пяти элементов, иначе говоря, представителя рода человеческого. В связи с таким положением вещей мечту о всеобщем благе и стали называть утопической, то есть несбыточной. А жаль…

Реинкарнация – соответствующая индуизму и некоторым другим течениям теория о том, что после смерти человек рождается вновь в образе человека, животного, смертного божества и так далее до тех пор, пока с помощью отработки прошлых грехов и не совершения новых не освободится от перерождений и не уйдет навсегда в счастливый духовный мир. Буддийская теория реинкарнаций по сути отличается от вышеупомянутой (см. в тексте).

Садху – святой человек, давший обет отречения от мира.

Гуру – духовный учитель в Индии.

Сансара – полный иллюзии (заблуждений) материальный мир, в котором не существует бессмертия, состоящий из трех планетарных уровней (райские, адские и средние миры; к последним и относится Земля).

Медитация (в широком смысле) – успокоение ума путем устранения мысленного потока при помощи сосредоточения и концентрации сознания; в узком – определенное трансцендентное состояние, в которое входит медитирующий. Считается, что духовно продвинутый йог в состоянии медитации может видеть необыкновенные вещи, путешествовать в иные миры, творить планеты и так далее.

Майя – иллюзия, философская категория в индуизме и буддизме. Считается, что весь материальный мир, в том числе и мир людей, является иллюзией. Тот, кто сумеет избавиться от иллюзий майи, начинает видеть истинную суть вещей. Видение сути вещей – важнейший этап к освобождению от круговорота сансары.

Дхарма (санскр. «истина, закон, учение») – общее название буддистской практики.

Брахма – Господь‑творец в индуизме.

Миля – около 1,61 км.

Нирвана – не схожее ни с чем, известным в материальном мире, трансцендентное состояние, в котором не присутствует ни физической, ни ментальной боли. Хотя Будда не дал конкретного – а только поэтические – определения нирваны; считается, что любое существо, вошедшее в нее, обретает (после смерти) – или переживает – самое прекрасное состояние из всех возможных.

Сутра (санскр. «нить») – собрания текстов духовного канона.

Ду́ккха, духкха (санскр. «болезненность, неприятность, страдание, боль»). В Четырех Благородных Истинах Будды Гаутамы термин «дуккха» вряд ли можно переводить как собственно «страдания». Дуккха значит «нетерпение, непостоянство, нестерпимость». Некоторые исследователи предлагают переводить это слово как «беспокойство», «волнение» или как «беспокойная неудовлетворенность».

Смысл слов «сострадать», «сочувствовать» и тому подобных в современном обществе зачастую искажается. На самом деле сострадать, соболезновать – это не взгрустнуть мимоходом над чьей‑то бедой, не выразить свою жалость по поводу случившегося, а обладать способностью чувствовать чужую боль так же точно, как свою собственную. Способность чувствовать чужую боль развита, на самом деле, лишь у очень немногих, и развитие такой способности считается важнейшим шагом на пути духовного роста.

Са́нгха, са́мгха, (санскр. «собрание, множество») – название буддийской общины. Этот термин может употребляться для обозначения религиозного братства в целом. В более узком смысле – сонм существ, достигших определенной степени просветления.

В широком смысле употребляется термин «четырехчастная сангха»: община из монахов, монахинь, мирян и мирянок. Важно отметить, что миряне и мирянки отдельно сангху не составляют, а вот монахи и монахини могут быть названы сангхой безотносительно мирян.

Адживики – последователи философско‑аскетического учения в Древней Индии, предшествовавшего буддизму. Были бродячими странниками, верящими в то, что человеческая судьба не зависит от человека, а определяется суровым внеличностным космическим законом.

Джайны – (от санскр. «джина» – победитель) – последователи крупного, крайне мистического религиозного сообщества в Индии. Направление близко к буддизму, но возникло на много столетий раньше. Джайнизм утверждал, что на самом деле Гаутама Будда был лишь учеником одного из их святых. Джайнизм не признает авторитета Вед, верят в вечность материи, цикличность Вселенной и бессмертие умов людей и животных.

Будда Амитабха (с санскр. буквально – «безграничный свет») – один из главных будд в махаяне и ваджраяне, самая почитаемая фигура в буддийской школе Чистой Земли. Считается, что он обладает множеством достойных качеств: поясняет универсальный закон бытия в Западном раю и принимает под свое покровительство всех, искренне взывавших к нему, независимо от их происхождения, положения или добродетелей.

Бодхисаттва (санскр. «бодхи» – пробуждение, просветление; «саттва» – существо) – одно из важнейших понятий буддизма.

Бодхичитта – поскольку санскр. «читта» – это содержимое разума, которое необходимо контролировать, то слово «бодхичитта» можно перевести как «просветленный разум», «разум, правильно взятый под контроль».

Метафизика (с греч. «то, что после физики») – раздел философии, занимающийся исследованиями первоначальной природы вещей, бытия и мира, как такового.

Даосизм – традиционное китайское учение, включающее в себя элементы мистицизма, шаманизма, религии, медитативные практики, науку и философию.

Школа Винай (санскр. «правила, дисциплина»), иначе школа Люй – одна из разновидностей дальневосточного буддизма. Главным в этой школе считалось исполнение монахами определенных правил и норм. Виная в широком смысле – свод правил буддийской монашеской общины, зафиксированный в канонической литературе. По мере возникновения новых направлений в буддизме, возникали и новые варианты Винаи.

Бхагаван – санскритский термин, используемый в индуизме по отношению к Верховной Личности Бога или Абсолютной Истине (примерно то же, что и Бог в христианском понимании). В буддизме этим титулом также именуют Гаутаму Будду, других будд и бодхисаттв. В современном мире термин часто применяют при обращении к духовным учителям в Индии.

Мантра (санскр. «орудие осуществления психического акта») – имеющие глубокий сакральный смысл сочетания звуков и/или слов на санскрите, требующие точного воспроизведения. Мантры имеют ведическое индуистское происхождение; позднее были адаптированы буддизмом и джайнизмом. Для лучшего понимания мантры можно сравнить с молитвами и заклинаниями.

Пратьекабудда – существо, которым становится человек, достигший просветления, но предпочитающий не проповедовать дхарму другим людям.

В современном значении термин «кунг‑фу» («гун‑фу») часто используется для обозначения китайских боевых искусств, однако исходное его значение необязательно связано с боевыми искусствами. Термин состоит из двух иероглифов – «кунг», или «гун» («работа», «овладение», «достижения»), и «фу» («человек») – и буквально означает «работа над собой», а также результаты какой‑либо деятельности. Эти иероглифы объединяются для описания любого приобретенного мастерства, достижений, полученных в процессе долгой упорной работы, в том числе и в искусстве владения своим телом, разумом, энергией. Считается, что термин «кунгфу» в современном значении (в смысле «китайское боевое искусство») впервые начал использоваться на Западе и до XX века не применялся в Китае, и в таком значении он не встречается в древних текстах. В китайских текстах боевые искусства обозначались как «у‑шу» или (чаще) «у‑и».

Ныне эта страна называется Мьянмой.

Армагеддон в христианстве – последняя, решающая битва Добра со Злом, когда должен произойти легендарный «конец света». Воспринимается как в негативном (как и любая война, ассоциируется со страхом, болью, смертью и разрушениями), так и в позитивном (конец того мира, в котором правит Зло, начало мира Добра и справедливости) значении.

Министерство образования и науки Украины

Международный соломонов университет

по религиоведению

Выполнила:

Студентка II курса

Факультета компьютерных наук

Малеева Татьяна

Харьков 2010

Введение 4

Течения Буддизма 5

МАХАЯНА 5

ВАДЖРАЯНА 6

Священные писания 7

Вероучение буддизма 8

Буддизм в современном мире 10

Заключение 12

Список Литературы 13

Введение

Буддизм - религиозно-философское учение, которое возникло в Индии в 6-5 веках до н.э. Входит в Сань цзяо - одну из трех главных религий Китая. Основатель буддизма - индийский принц Сиддхартха Гаутама, получивший впоследствии имя Будды, т.е. пробужденного или просветленного.

Буддизм возник на северо-востоке Индии в областях добрахманистской культуры. Буддизм быстро распространился по всей Индии и достиг максимального расцвета в конце I тысячелетия до н.э - начале I тысячелетия н.э. Буддизм оказал большое влияние на возрождавшийся из брахманизма индуизм, однако был вытеснен индуизмом и к XII веку н.э. практически исчез из Индии. Основной причиной этого стало противопоставление идей буддизма освященному брахманизмом кастовому строю. Одновременно, начиная с III века до н.э., он охватил Юго-восточную и Центральную Азию и частично Среднюю Азию и Сибирь.

Уже в первые столетия своего существования буддизм разделился на 18 сект, разногласия между которыми вызвали созыв соборов в Раджагрихе в 447 г до н.э., в Вайшави в 367 г до н.э., в Паталирутре в 3 веке до н.э. и привели в начале нашей эры к разделению буддизма на две ветви: Хинаяну и Махаяну.

Хинаяна утвердилась в основном в юго-восточных странах и получила название южного буддизма, а Махаяна - в северных странах, получив название северного буддизма.

Распространение буддизма способствовало созданию культурных синкретических комплексов, совокупность которых образует так называемую буддийскую культуру.

Характерной особенностью буддизма является его этико-практическая направленность. С самого начала буддизм выступил не только против значения внешних форм религиозной жизни и, прежде всего ритуализма, но и против абстрактно-догматических исканий, свойственных, в частности, брахманийско-ведийской традиции. В качестве центральной проблемы в буддизме была выдвинута проблема бытия личности.

Сегодня буддизм существует в двух основных формах. Хинаяна распространена в Шри-Ланке и в странах Юго-Восточной Азии – в Мьянме (бывшей Бирме), Таиланде, Лаосе и Камбодже. Махаяна преобладает в Китае, включая Тибет, во Вьетнаме, в Японии, Корее и Монголии. Значительное число буддистов проживает в гималайских королевствах Непал и Бутан, а также в Сиккиме на севере Индии. Гораздо меньше буддистов (менее 1%) живет в самой Индии, в Пакистане, на Филиппинах и в Индонезии. За пределами Азии несколько тысяч буддистов живут в США (600 тыс.), в Южной Америке (160 тыс.) и в Европе (20 тыс.). Данные по общей численности буддистов в мире (от 200 млн. до 500 млн.) расходятся в зависимости от методики и критериев подсчета. Во многих странах буддизм смешался с элементами других восточных религий, таких, как синтоизм или даосизм.

Течения Буддизма

В настоящее время буддизм представлен целым рядом разнообразных течений и школ, которые значительно расходятся между собой в вероучении и практике и, как правило, весьма далеко отстоят от учения первоначального буддизма. Некоторые исследователи считают, что ближе всего к учению самого Будды Шакьямуни стоит традиция тхеравады (см. хинаяна), однако это утверждение спорно.

Различия между отдельными буддийскими течениями намного больше, чем между направлениями ислама или христианскими конфессиями.

Первое крупное разделение в буддизме возникло в начале новой эры, когда эта религия получила широкое распространение и начала испытывать влияние местных учений и культов. В этот период возникло две основных буддийских традиции: махаяна ("Великая колесница") и хинаяна ("Малая колесница"). В каждом из этих направлений под влиянием местных религиозных традиций впоследствии возникло множество самостоятельных течений.

МАХАЯНА

Направление буддизма

Махаяна в переводе с санскрита означает "великая колесница". Данное направление буддизма начало формироваться на рубеже н. э. параллельно с оформлением другой традиции – буддизмом хинаяны. В основных чертах процесс становления махаяны как самостоятельного буддийского направления завершился к V в. н. э.

Основоположником махаяны считается индийский философ Нагарджуна (II в.), который стал автором текстов одной из первых религиозно-философских школ буддизма махаяны – мадхьямики. После смерти он был объявлен бодхисаттвой.

В махаяне радикально пересмотрены многие элементы первоначального буддизма. В частности, нирвана понимается не как абсолютное небытие, прекращение существования, а как состояние блаженства, "должное бытие". Будда воспринимается не просто как человек, достигший просветления, а как некое высшее существо, вечно пребывающее в нирване, "Тело Дхармы" – Абсолют, беспредельный в пространстве и времени. Исторический Будда (принц Сиддхартха Гаутама), как и другие многочисленные будды, являются "превращенными телами", манифестациями "Тела Дхармы". Буддизм махаяны признает существование в каждом человеке "природы будды", которую можно постичь путем медитации.

Особенностью буддизма махаяны стало признание широкого пути спасения – не только в монашестве, но и в миру. Характерным элементом махаяны является также наличие культа бодхисаттв – буддийских святых, достигших освобождения от колеса перерождений, но добровольно отказавшихся от нирваны ради помощи другим живым существам в обретении спасения. Наиболее почитаемым из них является бодхисаттва Авалокитешвара. (В хинаяне также есть понятие бодхисаттвы, но оно трактуется иначе).

ВАДЖРАЯНА

Эзотерическое течение в буддизме махаяны

Ваджраяна в переводе с санскрита означает "алмазная колесница". Это название течение получило из-за учения о совершенной мудрости, которая сравнивается с алмазом. Его гранями являются пять видов мудрости, носителями которых выступают пять будд – ипостасей Будды-Абсолюта.

Основы учения ваджраяны сформировались в Индии в VII – VIII вв. Из Индии учение распространилось на Тибет, где стало доминирующей формой буддизма. Ваджраяна также проникла в Японию, получив название "тайное учение Сингон".

Священными текстами для последователей ваджраяны являются тантры, в которых запечатлены сокровенные истины, явленные Буддой. Поэтому это течение иногда также называют тантраяной.

Со временем в буддизме махаяны возникло множество самостоятельных школ и течений, наиболее значительным из которых является ваджраяна.

Махаяна в настоящее время является наиболее распространенным направлением буддизма. Данного направления придерживаются буддисты Центральной Азии, Китая, Тибета, Монголии и Японии.

Священные писания

Палийский канон - в соответствии с традицией Тхеравады - сборник учений Будды Гаутамы на языке пали, записанный на пальмовых листьях на Четвёртом буддийском соборе в Шри-Ланке на основе устно передаваемого предания в I веке до н. э.

Предание утверждает, что вскоре после нирваны Будды произошёл так называемый первый буддийский «собор», когда собрались все ученики Будды Гаутамы и двое из них Ананда и Упали на память воспроизвели все, чему учил Будда - нормы и правила монашеского общежития, «дисциплинарный устав» сангхи (виная), проповеди и поучения Будды (сутры) и его философское учение, «сверх-Дхарму» (Абхидхамма). Так возник буддийский Канон - Типитака (на санскрите - Трипитака), то есть «Три Корзины» Учения. Наиболее ранний из известных нам вариантов Канона - палийская Типитака - в течение нескольких столетий передавался в устной традиции, и был впервые записан на Ланке около 80 г. до н. э., то есть более, чем через четыреста лет после нирваны Будды.

Тибетский канон - многотомный свод буддийских сочинений (Ганджур тиб. bka" "gyur), к которому прилагается свод комментариев (Данджур тиб. bstan "gyur).

Названия Ганджур и Данджур в русский язык пришли опосредованно через монгольский язык и используются традиционно с XIX века. При передаче тибетских слов через посредство западных языков каноны называются Кангьюр и Тэнгьюр, встречаются также написания Канджур и Тенджур.

Ганджур

Канон Ганджур (тибетск. «перевод слов [Будды]») составлен в первой трети XIV века. Создание текстов традиция приписывает Будде Шакьямуни. Состоит из 7 разделов, 108 томов, содержащих 84.000 поучений… Ганджур выступает в двух качествах: как предмет культа и как источник догматики. Термин Ганджур имеет также смысл «Прямые слова Будды».

Сутры, относящиеся к изречениям Благословенного, образуют все три раздела этого Писания, которые составлены в соответствии с предметом рассмотрения: раздел дисциплины (виная) посвящён этике (шила); раздел писания (сутранта) - медитативному сосредоточению (самадхи); и раздел знания (абхидхарма) - мудрости (праджня).

Данджур

Cвод Данджур содержит комментарии к Ганджуру насчитывают в полном варианте 254 тома, около трёх с половины тысяч текстов.

Вероучение буддизма

Важнейшим положением вероучения буддизма является идея тождества между бытием и страданием. Буддизм не стал опровергать развитое брахманизмом учение о переселении душ, т. е. веру в то, что после смерти любое живое существо снова возрождается в виде нового живого существа (человека, животного, божества, духа и т. д.). Однако буддизм внес в учение брахманизма существенные изменения, если брахманы утверждали, что путем различных для каждого сословия ("варны") обрядов, жертв и заклинаний можно достичь "хороших перерождений", т. е. стать раджей, брахманом, богатым купцом, царем и т. д., то буддизм объявил всякое перевоплощение, все виды бытия неизбежным несчастьем и злом. Поэтому высшей целью буддиста должно быть полное прекращение перерождений и достижение нирваны, т. е. небытия.

Для большинства людей достичь нирваны сразу, в данном перерождении, невозможно. Следуя по пути спасения, указанному Буддой, живое существо обьино должно снова и снова перевоплощаться. Но это будет путь восхождения к "высшей мудрости", достигнув которой существо может выйти из "круговорота бытия", завершить цепь своих перерождений. Наиболее существенным в учении Будды его последователи считают то, что он познал причину и сущность бытия - страдания, раскрыл их людям, так же как и тот путь, который ведет к прекращению страданий, к спасению, к небытию.

Буддисты признают возвещенные Буддой "четыре благородные истины". Первая из них утверждает, что всякое существование есть страдание. Вторая, что причина страдания заложена в самом человеке: это его жажда жизни, наслаждений, власти, богатства, это привязанность к жизни в любой ее форме. Третья истина объявляет, что прекратить страдания возможно: для этого необходимо освободиться от жажды жизни, достичь состояния, при котором всякое сильное чувство отсутствует, всякое желание подавлено. Наконец, "четвертая благородная истина" заключается в указании так называемого "благородного срединного восьмеричного пути", состоящего из "праведного воззрения, праведного стремления, праведной речи, праведного поведения, праведной жизни, праведного учения, праведного созерцания, праведного самопогружения", обычно называемого медитацией.

В учении о "четырех благородных истинах" изложена сущность буддизма. Все религии противопоставляют реальную земную жизнь нематериальной, небесной, той, что якобы начинается за гробом. При этом первая всегда рисуется мрачными красками, объявляется греховной, мешающей соединению с богом, вторая объявляется целью стремлений человека, наградой за терпеливое перенесение земных мучений. Буддизм в этом отношении не отличается в принципе от других религий, но он доводит до логического завершения критическую оценку того мира, в котором мы живем. Поставив знак равенства между бытием и страданием, буддизм рисует особенно мрачную картину мира, в котором не только все обречено на мучения и уничтожение, но даже любая радость, усиливая привязанность живого существа к этому существованию, таит в себе страшную опасность новых бесконечных перерождений, наполненных не менее страшным злом.

Человек сам создает свою судьбу, форму каждого своего нового перерождения, учит буддизм. Сила, которая определяет конкретные черты нового перерождения, называется кармой. Карма буддизма - это сумма всех поступков и помыслов существа во всех его предыдущих перерождениях. Учение о карме существовало и в брахманизме. Брахманы тоже учили, что карма - закон возмездия - движущая сила переселения душ. Совершая или не совершая предписанные для данной варны жертвы, почитая или не почитая брахманов, нарушая или не нарушая многочисленные запреты, человек создает новую форму переселения своей души - начиная от самых гнусных и отвратительных животных и кончая царями и богами.

Буддизм воспринял "закон возмездия" (карму), но дал ему новое содержание. Хотя все в данной жизни человека определено его кармой, он имеет известную свободу выбора в своих поступках, помыслах, словах, действиях. В этой частичной свободе воли и заложен, по буддизму, путь к спасению. Причем дело вовсе не в жертвах, обрядах и запретах, а в поведении самого человека. Именно его поступки и мысли в данной жизни определяют его дальнейшую карму, форму его нового "перевоплощения", т. е. новые страдания. Но и этого мало. Буддизм, особенно в учении ряда его школ и направлений, заявил, что сам чувственный мир вообще не существует. Он лишь наша иллюзия, результат деятельности нашего больного, заблудшего сознания. Именно это сознание - единственное реальное бытие, по буддизму, - подчиняясь непреложному закону кармы, рисует нам трагическую картину полного страданий чувственного мира. Сознание это состоит из множества мельчайших частичек - дхарм, т. е. элементов сознания, которые, складываясь под действием кармы в определенный комплекс, создают индивидуальное сознание данного перерождения и, как его функцию, окружающий нас чувственный мир. Пока дхармы не успокоены, новое возрождение этого индивидуального сознания после смерти данного существа неизбежно, колесо бытия продолжает свое вращение.

Буддизм в современном мире

С момента возникновения буддизм прошёл три основные стадии: начинался он как монашеская община, проповедовавшая бегство от реальности (эскапизм), затем превратился в своего рода религию цивилизации, объединившую различные культуры и традиции многих стран Азии, и, наконец, стал культурной религией, т. е. религией, формирующей культуру, по-разному вошедшей в культурные традиции многих стран и народов. На современном этапе в буддизме можно различить и черты сектантской религии (например, в странах, где буддисты вынуждены скрывать своё вероисповедание, как это было в СССР), и черты религии цивилизации (новые международные объединения буддистов разных стран, например Всемирное братство буддистов), и, конечно же, черты культурной религии (новые буддийские общества на Западе).

Пожалуй, ни одна из восточных религий не вызывала у европейцев таких сложных и противоречивых чувств, как буддизм. И это вполне понятно - буддизм как бы бросал вызов всем основным ценностям христианской европейской цивилизации. В нём отсутствовало представление о боге-творце и вседержителе вселенной, он отказался от понятия души, не было в нём и религиозной организации, подобной христианской церкви. А главное, вместо райского блаженства и спасения он предлагал верующим нирвану, принимающуюся за полное небытие, ничто. Неудивительно, что человеку Запада, воспитанному в христианских традициях, такая религия казалась парадоксальной, странной. Он видел в ней отклонение от самого понятия религии, образцом которой считалось, естественно, христианство.

Для некоторых западных мыслителей идеи буддизма как религии, противоположной христианству, но столь же распространённой и почитаемой в мире, стали важным орудием критики западной культуры, западной системы ценностей и самого христианства.

К этим мыслителям относятся прежде всего Артур Шопенгауэр, Фридрих Ницше и их последователи. Именно благодаря им, а также основателям новых синтетических религиозных течений, во многом противопоставлявших себя христианству (например, Елене Блаватской и её сподвижнику полковнику Олькотту, основателям Теософского общества), в конце XIX - начале XX вв. буддизм начал распространяться на Западе и в России.

К концу XX столетия Запад пережил уже много волн увлечения буддизмом в разных его формах, и все они оставили в западной культуре заметный след.

Если в начале XX в. европейцы зачитывались текстами палийского канона в переводах виднейших буддологов, то после Второй мировой войны благодаря переводам Э. Конзе европейский мир познакомился с махаянскими сутрами. Приблизительно в это же время известный японский буддист Судзуки открыл для Запада дзэн, увлечение которым не прошло и до сих пор.

Буддизм получил распространение в большинстве европейских стран: буддистские организации, центры и небольшие группы имеются практически во всех странах Западной Европы, а также в отдельных странах Восточной Европы. Почти во всех западноевропейских странах находятся филиалы международной буддийской организации “Интернационал Сока гаккай”. Старейшими в Европе являются буддийские организации в Германии (с 1903 г.), Великобритании (с 1907 г.), Франции (с 1929 г.). В Гамбурге в 1955 г. был образован Германский буддийский союз, т.е. центр, объединяющий буддийские организации ФРГ. Во Франции было основано общество “Друзья буддизма”. Наиболее крупной и влиятельной организацией в Европе считалось и Буддийское общество Великобритании. В Великобритании существуют также Буддийская миссия (с 1926 г.), Лондонская буддийская вихара, храм Буддхаладина, Тибетский центр и другие общества (всего около сорока). Многие члены буддийских обществ в Европе являлись известными буддологами, проповедниками буддизма.

В наши дни растёт популярность тибетского буддизма. Высокий авторитет нынешнего Далай-ламы, который из-за преследования китайских властей живёт в изгнании - в Индии, немало способствовал известности учения школы гелукпа. Всё это позволяет сказать, что буддизм, оказавший влияние на движение битников и хиппи, на творчество американских писателей, таких, как Джером Сэлинджер, Джек Керуак и другие, стал составной частью современной западной культуры.

В России влияние буддизма долгое время практически не ощущалось, хотя на её территории проживают народы, исповедующие буддизм в монгольском варианте (буряты, калмыки, тувинцы). Сейчас на волне общего религиозного возрождения наблюдается оживление деятельности буддистов. Созданы Буддийское общество, Буддийский университет, восстанавливаются старые и открываются новые буддийские храмы и монастыри (дацаны), издаётся большое количество буддийской литературы. В обеих российских столицах и в ряде других городов действуют центры сразу нескольких буддийских традиций.

Наиболее влиятельная буддийская организация - созданное в 1950 году всемирное братство буддистов. Литература буддизма обширна и включает сочинения на пали, санскрите, гибридном санскрите, сингалезском, бирманском, кхмерском, китайском, японском и тибетском языках.

Заключение

Возникновение буддизма и сложная его судьба – закономерный результат существования такого общества, в котором страдание действительно было для подавляющего большинства людей неизменным спутником жизни. Буддизм мистифицировал это страдание, превратил реальные человеческие несчастья в “иллюзию сознания” и тем самым направил усилия людей к освобождению от страданий по своему руслу. Более того, сам способ избавления от страданий, предложенный буддизмом, объективно оказался опорой того общества, в котором сострадания неизбежны.

Религия это инструмент для спокойной беззаботной жизни, работы, счастья. Великолепный инструмент, отлаженный тысячелетиями, который позволяет человеку отречься от атеистических взглядов на такие сложные и угнетающие понятие как, например, смерть. Веруя, человек лишает себя лишних сомнений и мучений неизвестностью будущего, тем самым получая возможность стать полноценным членом общества, т.е. имеющим соответствующие эстетические и нравственные принципы. Буддизм же, можно сказать, является одним из лучших инструментов для умиротворения человеческой души.

Буддизм , христианство и ислам. Именно мировые религии оказывают наибольшее влияние на... развитие современных цивилизаций. Буддизм – самая ранняя по времени появления мировая религия . Буддизм возник в Индии...

Реферат >> Религия и мифология

... мировых религий Буддизм Христианство Ислам Религиозные течения Основные функции религии Религия и общество Религия и культура Религия и мораль Религия и нравственность Религия ... Таковы основные черты трех мировых религий : буддизма , христианства и ислама. ...

Мировые религии (5)

Реферат >> Религия и мифология

Очень редким стечением исторических условий. К мировым религиям относятся: буддизм , христианство, ислам. В этой работе... кармы. Итак, мы рассмотрели три мировых религии – буддизм , христианство, ислам, а так же взгляды...

Мировые религии (9)

Реферат >> Религия и мифология

Это Бог. Мировые религии Буддизм , наряду с Христианством и Исламом, относиться к так называемым мировым религиям , которые в отличие...

Ритуальная жизнь буддизма

Вопрос о культовой практике буддизма связан с вопросом о квалификации буддизма как религии в целом. Особенно это относится к раннему буддизму, связываемому непосредственно с Буддой. Ритуальная сторона не только отсутствовала, невнимание к ритуалам было основой противопоставления существующей религии, имевшей разветвленную ритуальную систему. Соответственно, нередкое высказывалось суждение о том, что ранний буддизм не был, строго говоря, религией.

Это скорее была этика, предлагавшая схему верного жизненного пути, дополненная специфической картиной мира в виде космогонических, антропогонических и социогонических мифов. Отсутствовало и четкое представление о потустороннем, подобно монотеистическим религиям, где потустороннее связано с оппозицией тварного и нетварного миров, творца и творения. Для достижения идеала не требовалось ритуалов, нужны были только определенные действия по организации собственной жизни. Отсюда и выраженная элитарность учения, которое принимают те, кто способен оценить его глубину.

Очевидно, что процесс становления и превращения буддизма в "привычную" для нас религию протекал медленно. Практики правильной жизни, особенно направленные на достижение психофизического контроля над собой становились ритуализованными, но это, скорее, суррогат ритуалов, а не религиозный ритуал в чистом виде.

Развернутые ритуальные практики появляются позднее, в связи распространением буддизма на территориях, занятых иными религиями, когда он перенимал уже существовавшие ритуалы, интегрируясь с ними. Это соответствовало и иной важной тенденции – стремлению к миссионерству, распространению взглядов и расширению влияния. Отход от элитарности и установка на вовлечение в религиозную жизнь широких кругов людей неизбежно приводили к необходимости оставить в употреблении хотя бы часть ритуалов, к которым люди привыкли и с которыми не желали расставаться. Таким образом, в буддизме появлялось все больше синкретических элементов, чуждых раннему буддизму.

Естественно, особенно восприимчивой к появлению и заимствованию ритуалов оказалась Махаяна с характерным для нее смягчением установок классического буддизма, представленного Хинаяной. Отсутствие доктринальной четкости еще больше облегчало этот процесс. Соответственно, в разных регионах буддизм обогащался теми ритуалами, которые там были распространены.

Возникает культ самого Будды с уже упомянутым почитанием его праха, иных реликвий, мест, связанных с его жизнью. Появляется праздник Дня Будды, соединяющий, что характерно для буддийского мировоззрения, воспоминание о трех событиях: рождении Будды, его просветлении и уходе из жизни. Это постепенно рождает практику паломничества, совершенно чуждую раннему буддизму, делавшему акцент на разделении учения и его воплощения. Характерный для Махаяны культ множества Будд породил и умножение обрядов. Можно упомянуть появление изображений (самого Будды, символических картин мироздания, иных священных символов), погребальных ритуалов, молитвенных практик, подразумевающих многократное повторение сравнительно небольших мантр.

Вместе с тем в буддизме сохраняется отношение к ритуалам как в некотором отношении второсортному явлению, необходимому для менее совершенных мирян. Проходящие более совершенным путем обращают основное внимание именно на психофизические практики.

Появление изображений сформировало определенный буддийский канон, основанный на символической передаче основных категорий буддийского мировоззрения. Даже антропоморфные изображения содержат ряд неожиданных элементов с отступлением от подобия, что должно отражать изменчивость, текучую неопределенность мира, отказ от фиксации определенного законченного образа, будь он чисто земной (светская живопись европейского типа) или запредельный, принадлежащий вечности (например, христианская иконопись). В рамках культуры христианских стран подобная эстетика, вообще характерная для восточных религий, нередко интерпретировалась нс только как противоестественная и безобразная, по и демоническая и даже вредоносно-магическая, притягивающая нечистые силы (можно упомянуть и устойчивый страх перед предметами египетского погребального ритуала, отразившийся в фантастических произведениях, "фильмах ужасов").

В некоторых регионах распространения буддизма обряды стали особенно распространенными и сложными.

Ярким примером этого является буддизм тибето- монгольского региона, который даже получил особое наименование ламаизм. В XX в. многие тибетские буддисты во главе с очередным Далай-ламой эмигрировали из- за неблагоприятной политической обстановки, но даже в Индии они выделяются среди носителей типичного индийского буддизма. Именно эта ветвь буддизма оказалась представлена в России среди калмыков, бурят и тувинцев. Даже ставился вопрос и о том, не считать ли его отдельной религией, вышедшей из границ буддизма и стремящейся к политеизму. Однако на современный момент термин выходит из употребления, поскольку принципиальных отличий этой ветви буддизма от иных нет.

Для него характерны введение в религиозную картину существовавших ранее местных культов, которые не вытеснялись, а поглощались буддизмом, строгая централизация, стремление к единообразию вероучения, появление единого главы – Далай-ламы (Океан-ламы ). Эта ветвь буддизма переняла ряд ранних шаманистских практик, бытовавших на этой территории, ввела в употребление новые ритуальные элементы (вроде молитвенной мельницы, верчение которой вызывает передвижение молитвенных текстов и позволяет таким образом "ускорить" практику повторения молитв).

Буддизм в современном мире

Буддизм не могли не затронуть общие процессы изменения социальной и религиозной среды, что нашло отражение в ряде явлений.

Стал формироваться комплекс явлений, расплывчато именуемый необуддизмом. С одной стороны, так иногда называют адаптацию буддийского учения для носителей типично европейской или американской культуры. Уже в XIX в. буддизм стал привлекательным для некоторых философов, например А. Шопенгауэра (1788–1860), державшего в квартире статуэтку Будды наряду с бюстом И. Канта, которого считал учителем. Их интересовал сам взгляд буддизма на мир (то, что и стали обозначать как "буддийскую философию"), а религиозное его содержание оставалось им безразлично. Позднее, на фоне общих недостаточных знаний о религии и увлечения "восточной культурой", идеи буддизма стали смешиваться с элементами иных восточных религий, причудливо трансформироваться, порою сильно уходя от типичного буддизма и способствуя оформлению некоторых новых религиозных движений (см. параграф 10.6). Популярность идей Чань-буддизма совпало с увлечением "восточной философией", разновидностью которой и становился буддизм. Она воспринималась как альтернатива рационализму и западной культуре в целом и ряду религий, включая христианство, в частности.

Увлечение этими идеями ширилось в молодежных кругах, принимая утрированные формы социального протеста, и достигло максимума в 1960-х гг. Представителей молодежных движений, например хиппи, привлекала и рыхлая организационная структура буддизма, большие возможности его индивидуалистической интерпретации, созерцательность, часто трактовавшаяся как безделье и асоциальность, отсутствие привычной эсхатологии монотеистического типа, истолковывавшаяся как чистая безнаказанность и снижение личной ответственности и подчиненности.

Такой необуддизм становился основой для мирного анархизма. При этом на почве поверхностных знаний о самом буддизме его идеи часто упрощались и вульгаризировались. Часто такой буддизм превращается в один из видов оккультизма, сторонники которого ставят перед собой вполне магические цели, добиваясь не отрешения от мира, а как раз завладения им с помощью обретения особых сил, в том числе и с помощью медитации, йогических практик и т.п.

С другой стороны, под необуддизмом понимают стремления ряда представителей буддизма адаптировать его к интересам современности через внесение новых, нехарактерных элементов. В частности, в интересах большего сближения с монотеистическими религиями делались попытки внести в буддизм эсхатологические представления монотеизма вроде рая и ада, что изначально нетипично и неорганично для буддизма, рационализировать представления о нирване и т.п. Сюда же можно отнести усиление миссионерской деятельности и участие в общественной и политической жизни. Можно говорить о появлении в буддизме некоторых тенденций религиозного модернизма, хотя из-за отсутствия жестко нормированного единого вероучения возникновение типичного модернизма затруднено, поскольку в таком случае новшества трудно противопоставить закрепленной традиции.

Заключение

БУДДИЗМ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Всякий культ, всякое вероучение и всякая религия представляют собой социокультурный проект. И большинство из них реализуются - если реализуются - в сугубо локальном масштабе, как географическом, так и социальном. Лишь трем таким проектам удалось преодолеть локальные рамки и превратиться в мировые, глобальные религии.

Из этих трех проектов наиболее широкий охват имеет проект иудео-христианский. Исламский проект уступает первому в масштабности - впрочем, учитывая современные тенденции, можно предположить, что эта ситуация сравнительно скоро изменится (по недавнему заявлению Ватикана, число мусульман в мире превысило число католиков). Что касается проекта буддийского, он, несмотря на стойкий интерес к буддизму в евроатлантической зоне, по-прежнему остается в значительной степени проектом локальным; с другой стороны, буддизм исповедуют прежде всего в странах с наиболее многочисленным населением, поэтому, вопреки относительной географической ограниченности буддизма, это вероучение по праву считается мировым.

На родине, в Индии, буддизм фактически прекратил свое существование, вытесненный индуизмом и исламом. За пределами Индии сохранились несколько «заповедников» буддизма, сохраняющих, в той или иной степени, изначальную чистоту учения Будды Шакьямуни - Шри-Ланка, Таиланд, Мьянма (Бирма); в Тибете был «законсервирован» поздний буддизм. В других азиатских странах, прежде всего в Китае и Японии, индийский буддизм подвергся трансформации, в некоторых отношениях весьма существенной, что позволило исследователям рассматривать национальные формы буддизма, в первую очередь китайский чань-буддизм и японский дзэн, как самостоятельные направления наряду с Тхеравадой, Махаяной и Ваджраяной.

Статус мировой религии подразумевает выход конкретного вероучения за границы первоначальной территории: именно так обрели свое нынешнее положение христианство и ислам и именно потому не может считаться мировой религией индуизм, хотя число его приверженцев составляет 13 процентов от населения земного шара (буддистов всего, по разным подсчетам, от 6 до 8 процентов). Буддизм вышел за границы Азии и распространился по миру благодаря проникновению европейцев в Азию и благодаря тому, что Запад всерьез заинтересовался азиатскими культурами и азиатским менталитетом; этот интерес привел к тому, что западный человек начал осмыслять «восточную мудрость» и попытался вписать ее в мировой контекст. В итоге из вероучения по преимуществу азиатского (даже восточноазиатского) буддизм превратился в религию всеобщего свойства, и это превращение дало повод американскому исследователю М. Бауманну предложить термин «глобальный буддизм»; тем самым нынешний «глобальный», мировой буддизм отделяется от буддизма канонического (с возникновения до правления царя Ашоки, III век до н. э.), исторического (с Ашоки до конца XIX века) и возрождающегося (с конца XIX века). Безусловно, данная периодизация выглядит слишком общей и потому спорной, однако нельзя не признать, что применительно к современному, «транснациональному» этапу развития буддизма она представляется вполне обоснованной. «Глобализация» буддизма - естественное следствие глобализации как таковой, затрагивающей все сферы жизни и деятельности нынешнего человеческого сообщества; в отличие от христианства - вспомним историю Средних веков и Нового времени - буддизм не насаждается, а принимается на иных почвах, подобно растению, семена которого, будучи перенесенными ветром далеко за пределы привычного ареала, проросли и дали побеги в чуждой земле.

Разумеется, «глобализация» буддизма не означает, что современный буддизм отказывается от традиционных ценностей: происходит лишь «подстройка» этих ценностей, доктрин и практик под широкое, «невосточное» (и восточное, впрочем, тоже) восприятие. Примером такой «подстройки» может служить техника медитации. Отечественый исследователь буддизма А. Агаджанян пишет: «Медитация всегда была центральной частью буддийской эзотерики, но исключительно монашеской и „виртуозной“. В XX веке все меняется: медитация становится достоянием мирян, причем не только на Западе, но и в Азии: массовая мирская медитация становится реальностью городского азиатского буддизма начиная с 1950-1960-х годов. (Исключение составляет Китай, где медитация осталась, напротив, уделом консервативных „клерикальных“ групп чань-буддизма). Это обмирщение и демократизация виртуозной монашеской практики весьма напоминает классическую протестантскую тенденцию. Естественно, формы медитации при этом упрощаются. Далее, медитация становится внеконтекстной до такой степени, что не только смешивается с другими практиками, но и полностью может оторваться от собственно буддийского корня (например, в нерелигиозных центрах медитации или внутри синкретизма New Age). Меняется в значительной степени и назначение медитации: из эзотерической формы глубокого мистического опыта она становится психотерапевтическим средством, больше ориентированным на исцеление и доступным массе мирян».

Подобно другим духовно-религиозным доктринам, буддизм существует в двух «ипостасях» - есть более строгий, более формализованный монашеский буддизм и есть буддизм народный, популярный, нередко впитывающий в себя местные традиции и элементы других религий. Кроме того, в последние годы, особенно на Западе, наметилась тенденция к размежеванию буддийских общин на буддистов «урожденных» и «новообращенных». Это размежевание постепенно сделалось столь очевидным, что некоторые исследователи начали рассуждать о наличии «двух буддизмов» - традиционного, свойственного этническим общинам, и «динамичного», характерного для неофитов. Первый из этих двух буддизмов можно назвать мирским вариантом буддизма монашеского, тогда как второй куда менее формален и зачастую стремится комбинировать буддийские концепции с доктринами и методами других религиозных систем: особенно часто к буддизму «прикладывают» разнообразные йогические практики, а сами буддийские идеи толкуют в теософском духе, следуя таким западным «гуру», как Р. Штайнер, А. Безант и др.

Для современного «глобального» буддизма характерно и еще одно явление, практически неизвестное буддизму классическому - это возникновение института миссионерства именно как социального явления. Еще Будда Шакьямуни призывал распространять Дхарму, однако миссионерства в западном понимании этого явления в буддизме не существовало. Появление буддийских миссионеров - очевидный результат взаимодействия Востока и Запада; причем это миссионерство, прежде всего, конечно, на Западе, приобрело такой размах, что социологи предложили термин «евангелический буддизм».

Именно в рамках «евангелического буддизма» возник такой феномен, как сетевой буддизм: транснациональные духовные сети, разбросанные по всему миру. По замечанию А. Агаджаняна, «рост таких форм облегчался тем, что в буддизме, как и в протестантстве (в отличие от католицизма, иудаизма, ислама, индуизма), нет выраженного управленческого или даже сакрально-символического центра. Глобальные „сети“ обычно создаются вокруг харизматических учителей, как правило практикующих на Западе, а иногда имеющих западное происхождение, при этом, однако, идентифицирующих себя с определенной традицией или школой: чаще всего это разные субтрадиции дзэн и тибетского буддизма, реже традиции „чистой земли“ и Тхеравады».

Наиболее яркий пример сетевого буддизма - «Общество озарения через медитацию» (США), созданное после Второй мировой войны на основе тхеравадинской традиции вокруг бирманских учителей У Ба Кхина и Махаси; сегодня это общество имеет более 50 постоянных центров во всем мире. Другой пример - английская организация «Друзья западного буддизма». Также можно вспомнить многочисленые группы ревнителей дзэн и последователей тибетского буддизма (в частности, сеть, организованную датским адептом школы Карма-кагью ламой Оле Нидалом) и японскую организацию «Сока Гаккай интернешнл», а в России - разнообразные «Дхарма-центры», а также общество «Манджушри», пропагандирующее тибетский буддизм школы Гелуг-па.

Что касается буддизма на его «исконной» территории, в Юго-Восточной Азии, в последние десятилетия XX столетия он в значительной степени отказался от традиционной аполитичности и асоциальности. В этом регионе (и далее по всему миру) распространяется «ангажированный буддизм» - буддизм, интересующийся жизнью «иллюзорного» общества, приверженный благотворительности и допускающий активное участие в политической деятельности.

Так, на Шри-Ланке в 1980-х годах пытались внедрить «буддийскую экономическую модель» (в духе естественной «буддийской экономики» Э. Шумахера). На той же Шри-Ланке и в других странах Тхеравады буддийская сангха активно участвует в политической деятельности и даже время от времени прибегает к радикальным методам воздействия на общество (достаточно упомянуть недавние монашеские выступления в Мьянме). В Японии популярна буддийская политическая партия Комейто, обладающая устойчивым влиянием. Самый же наглядный пример «ангажированного буддизма» - деятельность Далай-ламы XIV. Вынужденый покинуть Тибет после китайской агрессии, этот человек, лауреат Нобелевской премии мира, к концу XX века приобрел символический статус «всебуддийского отца», этакого буддийского папы римского. Он является публичной фигурой, олицетворением свободы, ненасилия и восточной «духовности»; помимо всего прочего, всплеск популярности тибетского буддизма на Западе во многом связан именно с деятельностью этого Далай-ламы.

Как пишет А. Агаджанян, «буддизм в глобальную эпоху как бы конструируется заново и интерпретируется, исходя из конкретного контекста и конкретных интересов. Традиционный, архаичный буддизм не соответствует требованиям глобальности, и потому включается чисто реформаторская установка на „возвращение к истинному учению“, „очищение ядра“. Например, буддизм „очищается“ от традиционного синкретизма, от „исторических наслоений“, от небуддийских верований и практик. Эта тенденция привела к складыванию некоего интеллектуального, рационального, а то и „научного“ буддизма, опирающегося на такие, несколько преувеличенные и выхваченные из контекста черты постулируемого „истинного буддизма“, как опора на опыт, критическое мышление, познание внутренних связей мира, отсутствие „монотеистического бога“. Хотя институционально подобный рациональный буддизм в чистом виде никогда не был заметным явлением, этот образ оказал огромное влияние на восприятие буддизма в целом и на гибкость, с которой отдельные его элементы приобретали глобальное распространение. Именно такие простые, рациональные блоки и включались в диалог с другими идеями и практиками. Очищаясь от „архаичного“, исторически-спонтанного синкретизма, так называемый „чистый буддизм“ становился частью нового, намеренного синкретизма».

Впрочем, в конце XX столетия наметился - опять-таки в первую очередь на Западе - интерес к так называемому «буддизму плоти». Под этим термином понимается совокупность буддийских психопрактик, преимущественно ваджраянских, тантрических, постулирующих единство тела и души, а также всевозможные рецепты и правила «восточной медицины». Растущая популярность такого буддизма вызывает опасения у представителей других конфессий: так, кардинал Йозеф Ратцингер (ныне папа Бенедикт XVI) однажды назвал этот буддизм опасной формой аутоэротической духовности.

В целом положение буддизма в современном мире устойчиво и стабильно, в особенности по сравнению с положением христианства. Вероятно, причина этого в том, что, как писал М. Малерб, «буддизм, и в этом его специфика, сохраняет жизнеспособными все формы духовности, которым он дал начало за долгую историю своего развития». Буддизм предельно толерантен - история, к примеру, не знает буддийских религиозных войн - и прекрасно согласуется с западной концепцией «общечеловеческих ценностей». Более того, буддизм охотно принимает в себя другие религии и культы или сосуществует с ними. Далай-лама XIV в одном из интервью на вопрос, видит ли он какую-либо возможность интеграции христианства и буддизма на Западе, ответил следующим образом:

«Это зависит от того, что вы понимаете под интеграцией. Если вы имеете в виду возможность интеграции буддизма и христианства внутри общества, их сосуществование, то тогда мой ответ будет утвердительным. Однако если вы видите интеграцию как создание некой комплексной религии, которая по сути не является ни чистым буддизмом, ни чистым христианством, то такую форму интеграции я считаю невозможной.

Разумеется, реально, чтобы в стране, где господствующей религией является христианство, кто-то решил следовать буддийскому пути. Я думаю, весьма вероятно и то, чтобы человек, в целом исповедующий христианство, принимающий идею существования Бога и верящий в него, решил на каком-то этапе включить в свою практику некоторые идеи и техники буддизма. Учение о любви, сострадании и доброте присутствуют как в христианстве, так и в буддизме. В особенности много техник, направленных на развитие сострадания, доброты и тому подобных качеств, можно найти в Колеснице Бодхисаттв. Эти техники могут практиковаться как буддистами, так и христианами. Вполне допустимо, чтобы человек, оставаясь приверженцем христианства, решил пройти обучение техникам медитации, концентрации и однонаправленного сосредоточения ума. Оставаясь христианином, человек может практиковать некоторые положения буддизма. Это еще одна допустимая и весьма жизнеспособная разновидность интеграции».

Возможно, именно поэтому, несмотря на свой весьма почтеный возраст, буддизм остается актуальным и востребованным по сей день.

Актуален ли буддизм в современном мире? Довольно интересно, почему тема ставится как соответствие буддизма с современной жизнью. А почему не с жизнью вообще? Есть ли что-то особенное именно в современной жизни? Вот, например, мобильные телефоны, все эти звуки – это уже отличие, это уже какая-то характеристика современной жизни. Этого не было 15 лет назад. Но в целом, человеческие условия были одинаковыми на протяжении всего времени. Люди сердились, люди спорили друг с другом. Это было всегда. Люди были несчастливы, люди были раздражены, и устанавливать близкие отношения с другими не очень легко. И, так или иначе, жизнь каждого в той или иной степени заполнена беспокойством. Беспокоимся ли мы, например, об экономической ситуации сейчас, или тысячу лет назад мы беспокоились о засухе, из-за которой у нас был неурожай. Так что, я считаю, что у буддизма есть что предложить для всех времён, а не только для настоящего времени.

Видео: Геше Лхакдор - «Что такое буддизм?»

Буддийская наука, буддийская философия и буддийская религия Arrow down Arrow up

Его Святейшество Далай-лама проводит различие между буддийской наукой, буддийской философией и буддийской религией. И он говорит, что буддийская наука и буддийская философия могут очень многое предложить для каждого. И нам необязательно уходить в буддийскую религию, чтобы получать пользу от того знания, от тех глубоких вдохновений, которые содержатся в буддийской науке и в буддийской философии.

Буддийская наука имеет дело с психологией, с глубоким анализом того, как работает ум, как на него влияют эмоции, как работает восприятие. Также очень многое он может предложить в области логики. И также там есть очень глубокие познания в космологии. Буддийская философия относится к реальности, к тому, как мы понимаем реальность и как мы деконструируем наши фантазии, наши представления о реальности. И это те вещи, которые могут быть полезны для каждого, даже если не вдаваться в такие религиозные аспекты, как реинкарнация, освобождение, просветление и так далее. И даже медитация – это то, что может быть очень полезно для нас как тренировка нашего ума и развитие более позитивного подхода, отношения к жизни.

Актуальность буддийской психологии и философии Arrow down Arrow up

Соответствие буддийской психологии и философии. Основная цель, и не только этих двух направлений, но и буддийской религии в целом, – это устранить страдания и обрести счастье. У нас очень много умственного страдания из-за психологических сложностей, из-за эмоциональных неувязок. У нас возникает много проблем из-за того, что мы иррациональны. И мы не находимся в контакте с реальностью. Именно это и помогут нам преодолеть буддийские учения.

И конечно, буддизм как религия говорит о пользе в будущем, в том числе в будущих жизнях, перевоплощениях и так далее. Но если мы посмотрим на буддийскую философию и психологию, они могут дать нам какую-то реальную пользу уже и в тесной связи и с нашей жизнью.

Главной структурой в буддийском учении было то, что называется «четыре благородных истины». И слово «благородные» здесь – это просто термин, который происходит из санскрита и обозначает тех, кто узрел реальность, увидел реальность. То есть, это высоко реализованные существа. И это действительно так. Те, кто действительно увидел реальность, понимают, что это и есть истина.

Истинные страдания: несчастье, счастье и компульсивность Arrow down Arrow up

И первая истина – это страдание. Что такое страдание? Каковы те проблемы, с которыми мы сталкиваемся, что это по истине?

Первая проблема – это несчастье. Есть много страданий, и все мы знаем, как неприятно быть несчастным. Конечно, может быть очень много градаций несчастья. Даже если мы в приятных обстоятельствах, в хорошей компании, у нас хорошая еда, всё равно мы можем чувствовать себя несчастными. И даже если у нас что-то сильно болит, всё равно мы можем быть счастливыми, не жалуясь, не расстраиваясь и не заботясь о себе излишним образом, а просто быть в покое и принимать ситуацию. И, например, даже если у нас есть сильная боль, например, если мы болеем раком, то мы больше заботимся о том, как не расстраивать наших родственников. И вот это несчастье – это первая основная проблема, с которой мы сталкиваемся.

И вторая проблема – и это может быть немножко необычно, потому что люди не воспринимают это как проблему, – это обычное счастье. В чём же проблема с обычным счастьем? Оно не длится. Мы никогда не удовлетворяемся им. Нам всегда его мало. Оно изменяется. Оно у нас было, а затем наше настроение меняется и больше мы уже не счастливый если бы действительно наше счастье было бы окончательным и подлинным, тогда, чем больше бы у нас было условий для счастья, тем более и более счастливыми мы бы становились постоянно. Например, если подумать о мороженом, которое нравится очень многим людям. В теории, чем больше мороженного мы бы ели, тем более и более счастливыми мы бы становились. Но после некоторой точки уже не работает: чем больше мы едим мороженного, тем больше оно нам надоедает и тем хуже нам становится. Поэтому это обычное счастье, к которому мы стремимся, которого пытаемся достичь, оно также вызывает проблемы, оно также неидеально.

И вот это интересный момент. Я часто спрашиваю сам себя: «Сколько твоей любимой еды тебе нужно съесть, чтобы насладиться ею? Одной маленькой ложки будет достаточно? «Вот, я насладился. Ну и хорошо. Что дальше? «Это же не так, правда? Мы стремимся есть всё больше, больше и большей даже наслаждение этим тоже не приносит удовлетворение.

И третья проблема, с которой мы сталкиваемся, – это наше навязчивое существование. Навязчивое в том смысле, как, например, какая-то песня, которая у нас в голове вертится, и мы не можем её остановить. Или словно если у нас есть какие-то навязчивые негативные мысли или навязчивое беспокойство, навязчивое говорение постоянно или навязчивое выполнение поступков. Например, можно навязчивым образом быть перфекционистом. Вот весь этот аспект навязчивости – это то, о чём в буддизме говорится как о карме. Карма – это вот эта вот навязчивость, когда мы не владеем собой и это заставляет нас постоянно совершать какие-то действия. И даже если это какое-то навязчивое «хорошее поведение», например, я всё время стараюсь быть совершенным, мы никогда не бываем удовлетворены. Это приносит много стресса, это совершенно неприятно.

Будет ли это деструктивным или конструктивным, это навязчивое поведение вовсе не полезное. Оно приносит одни проблемы. Особенно если мы навязчивым образом думаем, говорим, действуем с гневом, с жадностью или с привязанностью, с завистью, ревностью. Например, если у нас есть какие-то навязчивые мысли ревности по поводу нашего партнёра, жены или мужа, мы всё время охвачены этим, у нас паранойя – это неприятно, правда? Было бы чудесно, если бы мы могли преодолеть этот навязчивый аспект нашего думания, нашей речи и наших действий.

Ищем истинную причину страданий в своём уме Arrow down Arrow up

Буддизм говорит, что нам нужно посмотреть внутрь себя и там найти причины этих проблем. Легко переносить вину за наши проблемы на внешние факторы. Я сержусь из-за экономики, или из-за погоды, или из-за политики, что-то в этом роде. Но внешние факторы – это, скажем так, условия. Это условия для того, чтобы в нас самих проявились определённые привычки. Например, привычка жаловаться. Мы можем считать, что есть какая-то внешняя причина, а не наше навязчивое поведение. Но что бы ни происходило снаружи – это всего лишь условие для того, чтобы мы продолжали навязчиво жаловаться в стиле: «Это всё равно хорошо не будет». Вот такие жалобы.

Видео: Геше Таши Церинг - «Зачем изучать буддизм?»
Чтобы включить субтитры, кликните на иконке «Субтитры» в правом нижнем углу окна с видео. Сменить язык субтитров можно, кликнув по иконке «Настройки».

Итак, один из главных моментов буддизма – то, как мы воспринимаем жизнь, зависит от нас. Жизнь может идти вверх или вниз, и мы можем воспринимать её либо очень беспокойно, либо со спокойным умом. И это зависит от нас. И что нам нужно понять? Нам нужно исследовать себя и посмотреть, каковы причины: что вызывает во мне это навязчивое поведение, это беспокойство? В чём причина?

И буддизм говорит, что нам нужно идти глубже, глубже и глубже, чтобы обнаружить, в чём подлинная причина нашей проблемы. Можно сказать, например, что моя проблема – это плохой характер. Но из-за чего у меня плохой характер? Можно пойти глубже. И эта глубокая причина – та, которую обнаружили эти высоко реализованные существа, – это смятение и непонимание того, как я существую, как существуют другие, как существует всё. Это заблуждение о том, как существует всё вокруг меня, что происходит со мной. Вместо того чтобы воспринимать реальность как она есть, мы проецируем эти фантазии на реальность.

Ложные проекции Arrow down Arrow up

Например, по поводу себя мы можем проецировать: «Всё должно быть по-моему. Я должен всем нравиться. Все должны обращать внимание на то, что я говорю, потому что это важно». Вы можете посмотреть на это на примере блогов и коротких сообщений, когда всё, о чём я пишу, – это очень важно и весь мир должен об этом знать. Я сегодня на завтрак что-то съел: это очень важно и все должны знать. И если недостаточно людей нажали «мне нравится» под тем, что я съел сегодня на завтрак, я несчастлив, это портит весь мой день.

Или ещё одна такая ложная проекция – это то, что я всегда должен всё контролировать. Есть какая-то ситуация, и я должен всё контролировать. Я должен всё понять, как оно работает, чтобы вот это всё было. Например, мои работники в офисе должны делать так, как я хочу. Или в моей семье родственники тоже должны делать так, как я хочу. Но это абсурдно, мы понимаем это. Но это основано на той проекции, что мой способ жить и что-то делать – это правильный способ что-то делать.

Или мы транслируем на кого-то: «Ты должен любить меня». Что вот этот человек – особенный. И независимо от того, кто ещё любит меня, например, мои родители, собака или кто-то ещё, вот именно этот человек должен меня любить. И если он не любит, то я страдаю, я несчастлив. И по этому поводу я всегда вспоминаю большие колонии пингвинов в Антарктике. Там есть десятки тысяч пингвинов, и все они для нас на одно лицо. И для одного из пингвинов вот именно тот, один из десяти тысяч, другой, он является особенным, или она. «И я очень хочу, чтобы она меня любила», – есть такое особое отношение. Но это тоже фантазия. Это тоже проекция, что именно этот пингвин или пингвиньих настолько особые и выделяются из всех остальных.

То есть, мы раздуваем себя: «Я такой особенный». Или мы раздуваем кого-то другого: «Ты такой особенный». Или мы раздуваем то, что происходит с нами. Например, у меня есть проблема с ребёнком, который плохо учится. И тогда я – один-единственный человек во вселенной, у кого есть такая проблема. Или у меня спина болит, или у меня стресс, или что-то ещё. И я единственный, у кого есть эта проблема, только я воспринимаю эту проблему. Или: «Никто не может понять меня. Всех остальных, может быть, и легко понять. А вот именно меня – очень сложно, просто невозможно понять».

Мы раздуваем все эти вещи, мы раздуваем всё это, проецируем на что-то и считаем, что это важно. И мы все чувствуем некоторую неуверенность по поводу этого. Именно эта неуверенность и выдаёт нас, выдаёт то, что у этих проекций нет реального основания на самом деле. И тогда у нас есть всевозможные эмоциональные стратегии, чтобы обрести уверенность по поводу вот этого я, который очень важен. И это уверенность по поводу я, у которого должен быть свой собственный способ, своё собственное отношение. Если происходит не по-нашему, то что мы делаем? Мы сердимся. Мы отталкиваем что-то: нет, это не так, как я хочу. Или если всё происходит так, как нам нравится, то мы наоборот очень сильно привязываемся к этому. Словно если я всё вокруг себя выстрою так, как мне нравится, то я буду чувствовать себя уверенным. И так мы приобретаем жадность, желание, привязанность. И если у кого-то ещё это есть, то я попытаюсь забрать себе, я завидую. И так навязчивым образом у нас возникают эмоции. Мы можем кричать на кого-то в гневе или можем просто думать постоянные навязчивые мысли, от зависти, например.

И вот всё это описывается как истинные причины наших проблем. Мы несчастливы, и что мы делаем? Мы жалуемся: «Бедный я, я такой несчастный». Или у нас есть какое-то обычное счастье, но нам никогда не бывает достаточно. Мы привязываемся к нему. Мы никогда не удовлетворены. Мы всегда хотим большего. Это интересно. Может быть, вы замечали, если у вас есть собака. Собака часто ест и при этом оглядывается по сторонам – не пытается ли кто-нибудь отобрать эту еду. И точно так же и мы: вот я счастлив, но постоянно есть неуверенность, не отберёт ли кто-нибудь это счастье, не денется ли оно куда-нибудь.

И это удивительно – то, как мы анализируем, как мы относимся. Вот мы наблюдаем всё происходящее и думаем: «Я счастлив, но, может быть, я могу быть ещё более счастлив? Я несчастлив, и это будет длиться вечно. Бедный я. Я никогда не выберусь из этой депрессии». И всё это ходит по кругу. Всё это смятение, заблуждение по поводу того, как я существую.

У меня есть что-то – это то, что у меня есть. Вот, например, у меня есть часы, они работают. Если бы они не работали, то я мог бы их отдать в ремонт. Но если я сижу и смотрю на часы кого-то другого: «О, у неё часы лучше, чем у меня» – Вот тогда и начинаются проблемы. «Мои часы не так хороши, как у неё. Почему у меня такие простые часы? Как мне заполучить часы получше? Если люди увидят меня с этими дешёвыми часами, что они подумают про меня?» Это большая проблема, не правда ли?

И очень много есть проблем, которые связаны с тем, каков наш собственный имидж, что про меня подумают другие. Например, я учитель и у хорошего учителя должны быть хорошие часы. Ну и что? Если у меня плохие часы – ну и что? Это то понимание, которое и позволяет нам проникнуть глубже. Они измеряют время, и всё. Всё остальное мне неважно.

И наоборот, другая крайность: если я буддийский учитель, то я могу думать: «Нет, я должен всё выбирать попроще. У меня не может быть дорогих вещей, иначе люди подумают, что я всё делаю ради денег». И вот думая таким образом, я бы гордился тем фактом, что у меня очень дешёвые часы. Я бы хотел их показать всем: «Вот, посмотрите, какие у меня дешёвые часы. Я такой скромный. Я такой буддист». И конечно, это очень неспокойное состояние ума.

Это страдание. Вот об этом и говорит буддизм – как избавиться от этого. Потому что это нелепо. И всё наше страдание основывается на нашем отношении, на нашем подходе, в особенности на нашем отношении к самим себе.

Истинное прекращение Arrow down Arrow up

И третья благородная истина, то есть, то, что поняли эти высоко реализованные существа, – это то, что можно избавиться от этих проблем. Можно избавиться от них так, чтобы они не повторялись. То есть, не просто какое-то временное решение, как, например, «я лёг спать, и у меня нет проблем», а сделать так, чтобы они не возобновлялись вновь.

И почему мы говорим, что от этих проблем можно избавиться навсегда? Это просто такое хорошее пожелание? Это наша идея? Или это что-то, что реально может произойти? И буддизм говорит, что мы можем избавиться от этих проблем навсегда именно потому, что природа нашего ума чиста. И нам нужно понять, что это значит. Здесь говорится о том, что наша умственная активность – в буддизме именно так называют ум: не машина, которая сидит и думает, а наша умственная активность, умственная деятельность, – И это продолжается и продолжается. И эта ментальная активность включает в себя и эмоции, и восприятие, включает в себя всё. И эта умственная активность необязательно должна сопровождаться этим заблуждением, смятением и мешающими эмоциями. Это просто часть нашей природы.

И может показаться, что мы всегда в гневе или мы всегда в смятении, в замешательстве. Это похоже на то – у меня самого это бывало, и я уверен, что у вас тоже это наверняка бывало, – когда в голове вертится какая-то песня и невозможно её остановить. Я просыпаюсь утром – она опять начинается. И я чувствую себя очень глупо. Она такая навязчивая. Но это не часть нашей умственной деятельности. Если бы она была в самом деле подлинной частью, она была бы там с самого начала – с момента рождения и всегда. Но моя умственная активность не существует таким невозможным способом, чтобы в ней всегда была эта дурацкая песня. Это невозможно. И я могу что-то противопоставить этой песне, которая крутится в моей голове. Я могу противодействовать ей, например, считая своё дыхание. Это очень простой способ, чтобы остановить её, на время хотя бы. Просто начните считать своё дыхание до одиннадцати, и так снова и снова. Если вы действительно на этом сосредотачиваетесь, то песня останавливается. Это означает, что песня не является неотъемлемой частью нашей умственной активности.

Противодействуем беспокоящим эмоциям, изменяя своё отношение Arrow down Arrow up

И то же самое – с беспокоящими эмоциями. Мы можем противодействовать им с помощью неких противодействующих сил. Мы можем изменить наш подход, и вместе с изменением нашего подхода меняется весь наш опыт. Например, мы можем посмотреть на работу и думать: «Это так сложно. Я никогда не смогу справиться с этим». И мы страдаем на самом деле. И мы можем изменить наш подход и посмотреть на это как на задачу, как на приключение: «А, интересно, смогу ли я решить такую задачу? Справлюсь ли я?» Можно посмотреть на то, как мы подходим к играм на компьютере, если вы играете на компьютере. Вы можете рассматривать её как: «Нет, это очень сложно. Я не смогу играть в эту игру». Или можете рассматривать это как забаву, как приключение: «Это интересно. Я хочу понять, я хочу попытаться выиграть». И даже если это сложно, всё равно это весело. То есть, всё зависит от изменения нашего подхода, нашего отношения.

И для всего заблуждения, для всего смятения, которое у нас есть по поводу существования, всегда есть какое-то противодействие. Если я не знаю, как всё существует, то, с другой стороны, я могу знать, как всё существует. Или если я знаю неправильно, я могу знать правильно.

Истинное понимание реальности Arrow down Arrow up

Это четвёртая истина. Её обычно называют «благородный путь». Но здесь на самом деле имеется в виду правильный, истинный способ понимания. Истинный способ понимания будет противодействовать ложному способу понимания, потому что-то и другое одновременно быть не может. Можно, конечно, туда-сюда постоянно перемещаться, быть в нерешительности: это вот так или это вот так? Но как только мы обретаем уверенность: «А, я знаю, как на самом деле всё существует. И то, как я раньше думал, что всё существует, – это невозможно, это неправильное понимание», тогда у нас есть устойчивость и уверенность в этом понимании.

Например, я думал, что я центр вселенной, я очень важный и у меня самый важный подход. А противостоит этому понимание, кто я такой. Я – это, в общем-то, ничего особенного. Я такой же, как и все. И почему тогда у меня должен быть какой-то особенный подход? И это во многом имеет смысл – что во мне нет ничего особенного. Я такой же, я равный со всеми. А откуда мы это знаем? Если бы я был центром вселенной и у меня был бы единственно правильный подход, то все должны были бы соглашаться со мной. Но это не так. Но почему же они не соглашаются? Они что – глупые все, или что? А как же люди, которые родились и умерли до меня? Они тоже должны были думать, что я самый важный? Но почему только у меня есть мой подход, а у них нет их собственного подхода?

Мы анализируем, мы думаем: тот способ, с помощью которого я проецирую мир, он имеет смысл? И если это не имеет смысла на самом деле, то почему я навязчиво веду себя так, словно я всегда прав, словно всегда всё должно быть, по-моему, это всё равно что биться головой об стенку. И когда я обнаруживаю, что я начинаю таким образом поступать, я стараюсь заметить этой, как только я это замечаю, я могу сказать себе: «Но это же нелепо», и просто остановиться, не действовать таким образом. Может быть, наше поведение навязчивое потому, что мы не понимаем, что происходит.

И конечно, нелегко перестать думать определённым образом. Но как в примере с песней, которая навязчиво вертится у нас в голове, и мы можем остановить её с помощью внимания к дыханию, точно так же мы можем остановить и навязчивые мысли. «Я так раздражён, я так расстроен», – даже если мы не понимаем глубинную причину, из-за чего это происходит, мы можем просто не продолжать думать таким образом, например, с помощью подсчёта дыхания. Иными словами, успокаиваемся. Даём себе некоторую передышку, перестаём думать: «Почему всё не идёт так, как я хочу?» Мы отдыхаем от этого стресса. И когда мы вот так отдохнули, мы можем задать себе вопрос: «А почему я ожидаю, что всё должно идти, по-моему, Кто я такой? Я что – Бог?»

Почему я должен всем нравиться? Есть хороший пример: «Даже Будда не всем нравился. Так почему я ожидаю, что я буду нравиться всем?» Это помогает нам быть чуть более реалистичными. Есть некоторые базовые факты жизни: например, невозможно порадовать всех. Даже если бы я и хотел порадовать всех, но, увы, это невозможно. Потому что это от них и от их подхода зависит, радуем мы их или нет. Я не могу это контролировать. Это очень глубокое понимание, не правда ли? То, как меня воспринимают люди, – это результат очень многих причин и многих условий. Это не только результат того, что я делаю. Это означает, что мы делаем лучшее, что можем, но мы не ожидаем невозможного. Я постарался сделать как можно лучше, но не всё получилось – я не совершенен. Будда был совершенен. Но я не Будда.

Истинный путь, истинное понимание – это когда мы разбираем на части наши заблуждения и противопоставляем ему подлинное понимание, как я существую, как другие существуют и как всё существует.

Как вести себя в пробке Arrow down Arrow up

Давайте возьмём пример. Возможно, он будет как-то соотноситься с нашей повседневной жизнью. Например, мы застряли в пробке. Или где-то задержка и нам приходится стоять в большой очереди. И мы воспринимаем это словно несчастье. И мы навязчиво думаем с негативными мыслями, наполненными нетерпением и гневом. И вот это та ситуация, где буддийская наука и философия может нам помочь. И нам не нужно для этого верить в перерождения или что-то ещё. Мы анализируем, мы разбираем на части. Что я здесь делаю? Что происходит? Я несчастливая, я несчастлив. И можно сказать: «Ну и что, ну вот я несчастлив». Но вместо того, чтобы так сказать, мы фокусируемся на этом несчастье. Мы одержимы ею. Мы проецируем, что это будет длиться вечной в буддизме для этого используется образ, что мы – словно человек, который очень хочет пить, которого мучает жажда и мы стремимся, мы просто жаждем этой воды. Вот эта нечестивость – словно умирание от жажды: «Я должен добыть воды! Я должен избавиться от жажды!» И вот это: «Я не могу дождаться, когда я освобожусь от этого несчастья! – это всё равно, что: – Я не могу дождаться, когда я попью!»

Интересно, что этот же образ жажды применим также и к тому, когда мы чувствуем себя счастливыми, когда у нас есть обычное счастье. Мы не хотим, чтобы это счастье заканчивалось. И это всё равно что по-прежнему чувствовать жажду. Представьте, как это, если действительно вас мучает жажда. Вы делаете первый глоток воды. Какое отношение? Мы так жаждем, что нам не нужен всего один глоток воды. Мы хотим всё больше и больше. Мы хотим пить, не останавливаясь. И это очень интересная вещь, которую мы можем анализировать в себе. Неужели я так жажду этого счастья? Мы все хотим быть счастливыми. Никто не хочет быть несчастным. Это общий принцип буддизма, и мы принимаем это. Но моё отношение к этому – не такое ли оно, как у человека, которого мучает жажда к счастью? И если у нас появляется первый глоток, всё равно мы хотим всё больше и больше: «Ой, не забирайте!» – вот таким образом. Но есть ещё и третья возможность – это интересно. Мы можем быть счастливыми, несчастливыми, но есть и нейтральная возможность. Я сейчас не мучаюсь жаждой, но меня беспокоит, а не захочу ли я пить позже. Так что я всегда хожу и несу воду, потому что я беспокоюсь. Даже если мы ни счастливы, ни несчастливы особенно, всё равно есть такое ожидание жажды. Мы боимся, что мы захотим пить.

Что делать с несчастьем Arrow down Arrow up

Это из-за того, что мы сосредотачиваемся на своём собственном несчастье. Я застрял в пробке, я хочу выбраться отсюда. Я хочу выбраться из этого несчастливого состояния ума, в котором я застрял, и кажется, что это будет длиться вечной это первое, на чём мы сосредотачиваемся, – на том, как я несчастлив. Но есть и второе, на чём мы сосредотачиваемся, – это на ситуации на дороге, или на длинной очереди, в которой мы ждём, в супермаркете или где-нибудь ещё, – словно она будет длиться вечно. Эта пробка никогда не рассосётся. Я никогда уже не дойду до кассы, и не расплачусь, и не выйду из этого магазина.

И затем мы сосредотачиваемся на себе. «Бедный я, я опоздаю. Бедный я, я не вынесу, что я застрял в пробке. Всё должно быть, по-моему. Я не могу вынести, что я не контролирую ситуацию. Я должен всё контролировать, и я должен ехать». И таким образом, мы одержимы проекциями – проекциями по поводу нашего несчастья, по поводу ситуации на дороге и по поводу себя.

И что нам нужно сделать? Нам нужно разобрать все эти три. И для этого мы используем общие принципы, которые мы можем обнаружить в буддийской философии, и это очень полезно. Я несчастлив сейчас, и что? Счастье и несчастье постоянно чередуется. Если посмотреть на себя, то настроение у нас постоянно скачет то вверх, то вниз. «Вот теперь я несчастлив. Ну, ничего особенного. Это никогда не будет длиться вечно».

И то, как я себя чувствую – счастливым или несчастным, – возникает из-за причин и условий. Есть некоторые условия. Например, у меня назначена какая-то встреча, а из-за пробки я опоздаю. Но великий буддийский учитель Шанитидева, учитель из Индии, дал очень полезный совет: Если эта ситуация, которую вы можете изменить, – зачем беспокоиться? Просто измените её. А если это ситуация, которую вы не можете изменить, то к чему беспокоиться? Это не поможет.

Я не могу пробиться через эту пробку, в которой я застрял. Я не могу это изменить. Так что я должен просто принять реальность этого. И это то, с чем у многих из нас возникает сложность, – с принятием реальности. И можем ли мы что-то сделать? Если у нас есть мобильный телефон, мы можем позвонить человеку, с которым у нас назначена встреча, и сказать: «Я в пробке, я опоздаю». И будет этот человек расстроен и разочарован или не будет – это, может быть, не очень красиво говорить, но это их проблемы, это их отношение к реальности.

И здесь нужно быть осторожным с тем, чтобы не чувствовать себя виноватым. Мне так стыдно, мне так жаль, что я не смог успеть на встречу. Это вина. И что же здесь за поступок здесь, о котором вы думаете? В чём неправильность этого мышления? Неправильность в том, что вы думаете: «Я должен был это предотвратить». Так что я виноват в том, что на дороге образовалась пробка. Но это нелепо. Как я могу быть виноват в этом? Я мог бы выехать раньше. Это правда. Но всё равно на дороге могла случиться авария. И даже если бы я выехал раньше, я всё равно мог бы опоздать. Так что не всё находится под моим контролем и не всё, что происходит во вселенной, – это моя вина. Я не радуюсь тому, что я опаздываю, но это не моя вина, извините. И если у нас есть эта нечестивость, мы не радуемся тому, что застряли в пробке, мы можем включить музыку, что-нибудь послушать или как-то развлечь себя.

Разбираем ситуацию с пробкой Arrow down Arrow up

Мы разбираем на части эту ситуацию с пробкой. Затем нам нужно разобрать на части ситуацию на дороге. Я отношусь к этой пробке, к этому трафику как к чему-то ужасному. Это самое худшее, что есть в мире. И конечно, мы думаем, что это будет длиться вечно. Мы никогда не проедем. Но мы можем проанализировать, что эта пробка возникает из многих-многих причин. Всё, что возникает из причины, зависит от причин и условий, меняется, не существует всегда. И когда изменяются разные условия, от которых это зависит, сама ситуация изменяется.

Например, если на шоссе произошла авария. И, например, это произошло в час пик, когда все ехали на работу или ехали домой. Но рано или поздно эту машину уберут с дороги и окажут помощь людям. И тогда то, от чего зависела эта ситуация (условие), исчезнет. И я понимаю, что эта пробка тоже изменится, когда изменятся условия. Это не какой-то ужасный монстр, а что-то, что закончится. И очень важно ясно всё видеть в более широком контексте всех причин и условий, которые влияют на ситуацию, а не рассматривать всё так, словно оно существует само по себе. Например, если рассматривать эту пробку, которая просто как-то сама по себе организовалась, и она есть, независимо от причин и условий.

Расширение нашего фокуса и включение в него других Arrow down Arrow up

У нас более реалистическое отношение к дорожному движению, к пробкам затем нам нужно разобрать на части наше отношение к самим себе в этой пробке. Мы захвачены идеей бедного себя: «Я не могу успеть вовремя». Но если мы посмотрим на реальность, то я не один застрял в этой пробке. Там есть и все остальные. И все остальные также хотят добраться туда, куда они едут. Я не единственный. Мы можем посмотреть на людей справа, слева от нас, на людей в других машинах, посмотреть, расстраиваются они или нет. Это помогает нам развить сострадание – желание того, чтобы они освободились от этой сложной ситуации и эмоционально, и во всех остальных отношениях.

Потому что если мы думаем только о себе, только о том, что у меня есть эта проблема, то и диапазон нашего мышления очень узкий. Мы думаем только о себе. И это очень тесно. Мы крепко цепляемся за «бедного себя». И мы напряжены. Вся наша энергия внутри напряжена очень сильно. В то же время как ситуация вокруг, со всеми, кто также застрял в этой пробке, – гораздо шире. И из-за широты нашего мышления всё расслабляется. И это способ преодолеть нечестивость, которую мы чувствуем. Потому что часть этой несчастливой – это то, что мы зажаты, мы удерживаемся за это восприятие «бедного себя». Но если мы посмотрим на всех людей, которые также в этой ситуации, и у нас есть такое любящее отношение – мы хотим, чтобы все они не страдали, чтобы все они как можно скорее освободились от этой ситуации, то нам самим будет легче всё это воспринимать. Это не изменяет того факта, что мы все всё равно опоздаем на встречу. Я ничего с этим сделать не могу. Но я могу что-то сделать с тем, как я воспринимаю эту ситуацию, когда я стою в пробке.

Заключение: Практика буддизма для анализа и изменения мышления Arrow down Arrow up

И именно так и взаимосвязан буддизм не только с современной жизнью, а вообще с жизнью в целом. Мы стараемся обращать внимание на наши эмоции, на наше отношение, на наши проекции – на то, что служит основой для такого отношения. На навязчивость мышления, говорения, действий, которые вызывают все эти проекции. И мы стараемся применять эти методы разбивания на части, чтобы увидеть реальность того, что происходит, более ясно. И таким образом буддийская наука и философия очень полезны в обычной жизни, чтобы как можно больше уменьшить то страдание, которое мы сами себе причиняем. И когда мы чувствуем эти взлёты и падения, мы то счастливы, то несчастливы в повседневной жизни, мы стараемся не быть тем жаждущим человеком. Когда мы счастливы, мы наслаждаемся этим. Мы знаем, что это не навсегда, и мы не придаём этому такого большого значения. Мы просто наслаждаемся. А если мы несчастливы, то: «Ну и что. Иногда все бывают несчастливы, это тоже ничего особенного». Мы просто продолжаем то, что нужно делать. Таким образом мы просто живём, в своей жизни, не придавая ничему особенно большого значения. Иными словами, не раздувая всё с помощью своих проекций. И таким образом жизнь становится более радостной. Потому что мы действительно можем видеть радость во всех мелочах повседневной жизни, когда мы не слишком заняты собой и тем, что я хочу. Возможно, сейчас этого достаточно. Сейчас у нас перерыв на чай, скорее всего. Но мы не относимся к этому слишком серьёзно, не придаём большого значения.