У многих сторонников объективного научного знания неконкретность некоторых психологических теорий вызывает вполне понятное раздражение. А уж психотерапевтические концепции и вовсе аллергию, так как большую их часть крайне затруднительно проверить при помощи разного рода экспериментов и измерительных приборов. В целом описание внутренней жизни человека представляло и представляет собой большую научную проблему: как объективно измерить силу нежности, глубину любви, степень горя? А как вообще объективно описать, что такое любовь, например? На какие составляющие расчленять эмоции, до каких «первичных кирпичиков» психики? (Это пытался сделать в начале XX века Э.Титченер, основатель структурализма в психологии, но вполне ожидаемо провалился).

Масла в огонь противоречий и сложностей добавляет тот факт, что эти малоуловимые субъективные переживания человека сильно зависят от контекста, в котором они появляются: а это и отношения с другими людьми, прошлый опыт, даже погода влияет на то, что и как люди переживают. Объективное измерение оказалось крайне затрудненным, и в итоге внутренний мир человека на какой-то период времени в начале XX века был объявлен не просто непознаваемым, но и ничего не значащим по сравнению с внешне наблюдаемым поведением («бихевиоризм», от слова «поведение»). Впоследствии внутренний мир, во многом благодаря психоанализу и гуманистической психологии, реабилитировали, но проблему это не снимало. Было известно, что субъективные переживания влияют на физическое и психическое состояние, но вот как их измерять?

И вот приблизительно с 1930-х годов, вместе с развитием философских течений экзистенциализма и феноменологии, появляется новый «инструмент» изучения субъективных феноменов в психотерапии (научно-академическая психология долгое время его не принимала). Этот инструмент можно назвать «прикладной феноменологией», так как она выступала как один из базовых методов работы с психикой в рамках таких новых (для того времени) направлений в психотерапии, как гештальт-терапия и экзистенциальная психотерапия.

Я не буду вдаваться в исторические подробности и рассказывать про феноменологические идеи таких философов, как Ф.Брентано, Э.Гуссерля, М.Бубера, М.Мерло-Понти. Формат поста не позволяет, да и не очень хочу, честно говоря. Попробую изложить своим языком идеи феноменологии, которые используются в психотерапии, чтобы потом ссылаться на этот пост вместо подробных объяснений, почему в психологии и психотерапии далеко не все можно описать строгим научным языком и навесить соответствующую «бирку». И буду признателен коллегам за те или иные мысли или замечания.

Феномен - это некое явление/субстанция, которая доступна нашим наблюдениям (в отличие от платоновского «ноумена» — ненаблюдаемой и неосязаемой идеи, которая лежит в основе каждого феномена). Поэтому изначально феноменология была просто учением о явных свойствах вещей. Собственно говоря, она таковой и осталась, только вещи заменились на психику и ее проявления (то бишь феномены) в теле и деятельности человека.

Феноменология в психотерапии опирается на несколько базовых аксиом.

В психике человека отсутствует образ объективно-реального мира. Другими словами, внутренний мир каждого человека субъективен и уникален, поэтому на основании собственного опыта нельзя делать выводы относительно опыта другого человека. Слишком много факторов (биологических, социальных, динамических) влияет на феномены психики человека, чтобы можно было всех грести под одну гребенку. Есть некоторые общие закономерности, связанные с биологией (половые различия, особенности нервной системы, в том числе и поврежденной и т. п.), но социальная ситуация и динамика развития каждого человека достаточно уникальна, чтобы каждый человек приобрел индивидуальность. Таким образом, феноменология отрицает типологический подход, деление людей на те или иные типы. В лучшем случае типология - вторичный вспомогательный элемент для психотерапевта/психолога, отражающий общность ситуаций развития, в которых находились люди, относящиеся к одному психологическому типу («шизоиды», «нарциссы» и так далее).

Субъективная реальность человека складывается из его переживаний и интерпретаций этих переживаний . Переживания - это то, что происходит с человеком в данный момент: физические феномены и эмоции. При этом физические феномены и эмоции являются достаточно объективными характеристиками (у людей они примерно одинаковы и описываются похоже, так как имеют биологическую основу), а вот интерпретации - это верх субъективности, так как они основаны уже на социальном и личностном опыте человека («такие ситуации прощать нельзя, поэтому она наверняка хочет ему отомстить» или «он написал текст про достоинства мужчин, значит, ставит мужчин выше, чем женщин» — письмо такого содержания я получил в личку).

Соответственно, феноменологический подход к пониманию человека заключается в том, чтобы обращать на то, что с человеком происходит в данный момент без каких-либо его или своих собственных интерпретаций в стиле «почему происходит». Феноменолога интересует процесс, то есть вопросы «что с тобой сейчас происходит» и «как это происходит». Акцент делается на то, как человек проживает ту или иную жизненную ситуацию, в которой он здесь и сейчас находится.

— А вы сейчас тревожитесь? — задает вопрос студентка, ухватив идею феноменологии.
— На чем основана твоя идея?
— Ну, вы подались вперед, сжали руками сидушку стула, ноги поджали. Я делаю закономерный вывод, что вы напряжены, так как в этой позе невозможно быть расслабленным.
— Откуда ты знаешь, что в этой позе расслабленным быть невозможно?
— Из своего опыта, разумеется, а наши мышцы более-менее устроено одинаково. Если я сяду точно так же, то в теле будет напряжение. И я предполагаю, что ваше телесное напряжение выражает беспокойство.
— Да, я напряжен. А на чем наблюдаемом основано предположение, что я именно тревожусь?
— Здесь я только предполагаю, так как формально у нас, здесь, в аудитории, не происходит ничего такого, что вызывало тревогу. Может быть, это связано с вашими мыслями или событиями, о которых вы думаете и, похоже, вы мыслями не в нашей аудитории.

Она была права - у меня в то время, когда разворачивался этот диалог, происходили сложные процессы за пределами университета, и я мыслями постоянно уходил туда, а тело реагировало. Тело не может не реагировать на изменения в эмоциональном состоянии. Тут мы выходим на еще один принцип феноменологии.

Человеческое сознание интенционально, то есть направленно. Не существует эмоций и переживаний «вообще», они всегда связаны с чем-то, что происходит во внешнем или внутреннем мире человека. «Я просто спросил» — никогда не «просто». «Просто хорошее настроение» — «просто так» оно возникает только под воздействием разного рода химических веществ… Человек может не осознавать объекта/фигуры, с которым связано переживание, но оно обязательно имеет объект.

Для того, чтобы прояснить феномен и его содержание, во время диалога можно использовать следующие вопросы (взято отсюда): 1) что ты чувствуешь? 2) как ты думаешь, что это?; 3) что это для тебя означает?; 4) как ты к этому относишься?; 5) как ты узнаешь, что это так? Иногда бывает важно выяснить, отделяет ли клиент сходные феномены и если отделяет, то как. Например, «как ты чувствуешь тревогу» «я чувствую дрожь в теле, сердцебиение, мышцы напряжены». «А чем это отличается от волнения?»

Для чего это все прояснять, проникать в то, что и как чувствует человек? В первую очередь для того, чтобы прояснять реальность, в которой он находится. Например, его чувства в присутствии психолога могут быть идентичны тем чувствам, которые он переживал как сын/дочь рядом с родителями. Тогда психотерапевт на уровне внутреннего мира клиента превращается в родительскую фигуру, но это явно не согласуется с объективной реальностью. И, возможно, в этом и кроется одна из причин сложностей в жизни человека - в переносе чувств и отношений, существовавших в его прошлом опыте, на людей, которые к этому опыту не имеют никакого отношения, и из-за этого отношения не складываются. Феноменология в данном случае - описание и осознание того, что в действительности происходит с человеком, когда он вступает в контакт с собой или другими людьми, с минимальным количеством интерпретаций и предположений. Обозначение голых фактов, поэтому феноменология - чистой воды реализм, за что я ее и люблю.

Например, что означает фраза «я не злюсь на тебя»? Формально это констатация факта, что у человека нет злости в чей-то адрес. Но… смысл этой фразы может быть понят только в контексте, в котором она произносится. Эта фраза может быть произнесена с перекошенной физиономией; со спокойным выражением лица, но с явным напряжением в голосе; со спокойным выражением лица и не менее спокойным и безэмоциональным голосом. Она может быть произнесена в ситуации, когда адресат фразы сидит напротив и вообще ничего не делает, только мило улыбается; когда он/она занимается посторонними делами и не обращает внимания на того, кто говорит; когда он/она что-то очень неприятное кричит тому, кто сказал про злость… И так далее, и тому подобное. За каждым феноменом может стоять своя история жизни, своя история обхождения со злостью и конфликтными ситуациями. Чтобы раскрыть эту историю, нужно в первую очередь наблюдать и отмечать те или иные феномены. Например, «ты говоришь «я не злюсь на тебя», но при этом сдавленным голосом, не таким, каким ты говорил еще пять минут назад, ты вцепился в подлокотники, и это в ситуации, когда она подробно рассказывает, какая ты подлая скотина».

У констатации реальности есть одно замечательное свойство: когда ее признаешь, то значительная часть энергии, направленной на отрицание реальности, высвобождается, и человек испытывает облегчение. Принимая реальность, человек может заняться ее изменением, если захочет.

В общем, когда речь идет о «субъективном феноменологическом описании», то имеется виду опыт описания того или иного психологического феномена, который переживался или непосредственно тем, кто его описывает, либо другими людьми, чей опыт ими же описывался очень сходно или даже одними и теми же словами. Формализовать, свести к единому для всех знаменателю этот опыт невозможно, можно только выделить некоторые общие мотивы, которые и позволяют обобщать и делать некоторые предположения о содержании внутреннего мира человека. Очень многие описания человеческих состояний в статьях психологов/психотерапевтов носит феноменологический в своей основе характер, и это не хорошо и не плохо. Это возможность соотнести свои переживания с чужими и, нередко, обнаружить в этих субъективных переживаниях себя.

Илья Латыпов

https://tumbalele.livejournal.com/68869.html

переживание пенсионный интервью психологический

Феноменология как научное направление началась с тезиса немецкого философа Эдмунда Гуссерля «Назад, к самим вещам!». Феноменология, как метод исследования, предполагает обращение к первичному опыту.

Феноменологический метод - это базовый метод работы психологов, опирающихся на гуманитарную парадигму. Он является основным в таких направлениях, как экзистенциальное, гуманистическое, гештальт-подход.

Феномен (греч. «явление», «являющееся») - то, что появляется, любое заметное изменение, любое явление, доступное для наблюдения. Феноменология утверждает, что подлинно доступным для наблюдения может выступать только наш собственный внутренний опыт, который только нами и может быть осознан.

Феноменологическое исследование направлено на получение и осознание непосредственного опыта. Оно помогает отстраниться от привычного и знакомого образа мыслей и увидеть разницу между тем, что человек действительно воспринимает и чувствует в актуальной ситуации и остатками прошлого опыта или его мыслей, представлений. Большинство людей живут и взаимодействуют друг с другом в условиях как бы само собой подразумеваемого контекста конвенциональных представлений, которые затемняют или препятствуют признанию того, каким на самом деле предстает перед нами мир. Феноменологическое исследование с уважением относится к непосредственному, «наивному восприятию, неразвращенному научением», широко его использует и способствует его прояснению . Мы имеем дело с такими важными данными реальности, как то, что субъективно чувствует человек и то, что объективно происходит. Такой подход контрастирует с некоторыми направлениями в психологии, которые видят свою цель в получении «объективного» знания и обращаются к переживаниям и их проявлениям, как к материалу, который необходимо интерпретировать, чтобы получить какое-то знание, например, обнаружить «истинное значение» симптомов.

Целью феноменологического исследования является ясное осознавание клиентом той ситуации, которая подвергается исследованию. Феноменологический метод основан на принципах фокусирования сознания на актуальной действительности и на непосредственном опыте. В ходе работы человек побуждается к возможно большей полноте сознавания текущих мыслей, чувств, телесных ощущений. У феноменологически ориентированного психолога нет задачи интерпретации, объяснения, нахождения наилучших способов разрешения той или иной ситуации. Утверждается, что с помощью феноменологического исследования человек может сам осознать, каким образом он делает свою жизнь именно такой, какая она есть, может обнаружить свои ограничения и найти новые ресурсы. Сам процесс осознавания уже терапевтичен. И это осознание более верно, точно и полезно, чем любые интерпретации, объяснения и рекомендации психолога.

Феноменологический метод состоит в том, чтобы находиться как можно ближе к опыту клиента, пребывать здесь-и-сейчас и не интерпретировать поведение клиента, а помогать ему исследовать и осознавать то, как он воспринимает и осмысляет мир. Другими словами - помогать клиенту узнавать кто он и каково ему. Феноменологический метод - это не только техника, но и отношение. В соответствии с ним, к клиенту следует подходить с любопытством, без предрассудков и, не имея иных целей, кроме исследования его личного опыта. Ф. Джойс и Ш. Силс предлагают рассматривать метод как состоящий из трех основных составляющих.

Вынесение за скобки.

Вынесение за скобки - это попытка осознать концепции, взгляды, установки, суждения, предрассудки, которые психолог неизбежно привносит в процесс взаимодействия с клиентом. Все это он старается как бы сложить по одну сторону себя, а другой стороной повернуться к этому уникальному клиенту и этой уникальной ситуации. Это похоже на процесс, когда после долгой разлуки видишь знакомого человека как-то по-новому, и узнаешь и не узнаешь в одно и то же время. На практике вынести свои взгляды за скобки удается лишь частично. Часто мы видим то, что сами и прогнозируем, ожидаем увидеть, а если обнаруживаем что-то, что не вписывается в нашу концепцию, не замечаем этого или принижаем его значение. Но важно иметь в виду, что то, что я наблюдаю и то, что происходит на самом деле - не одно и то же. Необходимо иметь навык обнаружения своей субъективности: умение различать, что из того, что я наблюдаю, происходит с клиентом в реальности, а что привносится мной и трансформирует это наблюдение. Таким образом, вынести за скобки не означает освободиться от предрассудков, взглядов или реакций. Это попытка избежать опасности преждевременных суждений о значении уникального опыта клиента. Начать практиковать вынесение за скобки рекомендуют с предположения о том, что ваши мнения и суждения не абсолютны, и лучше не спешить делать выводы, не очень держаться за свои взгляды и быть готовым поменять их в случае появления новых данных. Вынесение за скобки напоминает исследование тайны. Психолог старается осмыслить именно эту конкретную ситуацию. Задает вопросы: «Что Вы чувствуете в этой ситуации?» или «Что это для Вас означает?», но не старается подвести клиента к «правильному» ответу, не подталкивает его к какой-либо точке зрения. Важно не задавать ситуации смысл, а позволить ему проявиться.

Описание

Второй навык, необходимый для феноменологического исследования - это умение описывать. Консультант выносит за скобки свои предположения и ценности и ограничивается тем, что описывает то, что замечает (видит, слышит), как воспринимает то, что говорит клиент и как себя при этом ощущает. Важно хорошо дифференцировать описание и интерпретацию, оценивание. Интерпретация и оценка в феноменологическом исследовании не приветствуются, они прерывают процесс осознавания и нагружают его чуждым клиенту смыслом. Обычно интервенции формулируются не как утверждение, а как предположение, при этом психолог берет на себя ответственность за то, что он видит, слышит, понимает. Например: Я замечаю, что… (ваше дыхание участилось). Мне кажется, что… (то, что вы говорите, важно для вас). Описание предполагает внимание, поддержку и интерес к появляющимся феноменам. Затем консультант помогает клиенту сосредоточить внимание на собственных чувствах и опыте и найти свои собственные интерпретации, взгляды, осмысления. Однако, озвучивая свои наблюдения, психологу важно быть чутким и адекватным. Клиент может почувствовать неловкость, уязвимость и даже стыд оттого, что кто-то замечает его проявления: движения, тон голоса, выбор слов.

Уравнивание

Все происходящее потенциально имеет равную значимость. В феноменологическом исследовании психолог не предполагает никакой иерархии значений в том, что видит и слышит. Важно только наблюдать, как клиент реагирует на появление тех или иных феноменов, какие феномены наполнены большей энергией. Уравнивание дается легче, если нам удается вынести за скобки, и мы свели свои интервенции к описанию того, что есть. В этом случае мы доверяем нашей способности замечать и называть возможные связи. При уравнивании и то, что находится на заднем плане (отсутствует или пропущено), может иметь равную значимость с очевидным.

Акт принятия решения в волевом процессе занимает особое место. Экспериментальная психология воли, интересующаяся, прежде всего, вопросом специфичности воли, а в частности тем, является ли воля специфическим, не сводимым на другие психические содержания, переживанием, обнаружила искомый ею этот своеобразный волевой процесс именно здесь - в акте принятия решения. Следовательно, его изучение представляется исключительно важным.

Энергичное решение известно в экспериментальной психологии под названием «первичного волевого акта». Как выяснилось, психологически содержание этого понятия является следующим: 1. Во время акта принятия решения субъект чувствует довольно отчетливое мышечное напряжение в той или иной части тела - у него возникают определенные ощущения напряжения (Ах называет это наглядным моментом воли). 2. Наряду с этим у субъекта имеется ясное представление о том, что ему надлежит делать, и примечательно, что эти будущие действия переживаются им, как собственные будущие действия (предметный момент). 3. В то же время в момент принятия решения всегда подтверждается возникновение специфического переживания, которое можно выразить только следующим образом: «Я хочу», «Теперь я действительно хочу» (актуальный момент). Как следует понимать данное переживание? Это не есть просто подтверждение, познание, понимание или констатация того, что до этих пор субъект не хотел, а вот теперь уже хочет. Нет! Это - подлинный акт, подлинное переживание: будущие действия должны быть осуществлены мною, моим Я, которое этого хочет. Это «я хочу» и есть актуальный фактор, направляющий предстоящее поведение, это переживание того, что произойти должно именно это, а не нечто другое, что всякая иная возможность исключена; это - переживаемая активность, и описать ее, как говорит Мишот, невозможно. 4. Кроме этого, в момент принятия решения субъект чувствует некое усилие, которое, как выяснилось, тем сильнее, чем выше концентрация воли (момент состояния).

Во время подлинного акта принятия решения в сознании проявляются эти четыре фактора, или момента, создавая в совокупности специфическое целостное переживание, возникающее во время данного акта и хорошо знакомое каждому из нас Из всех этих моментов специфическое с точки зрения воли значение имеет только один" актуальный момент, переживаемая активность, переживание «я хочу». При его отсутствии говорить о воле нельзя.

Остальные моменты с точки зрения психологии воли подобного специфического значения не имеют. Правда, обычно они сопутствуют энергичному волевому акту, однако это не означает, что вследствие этого они должны быть признаны существенными моментами воли. Мы привыкли думать, что для воли якобы должны быть характерны именно моменты напряжения и усилия, однако результаты экспериментального исследования показывают совершенно обратное. Наоборот, оказалось, что ни напряжение, ни усилие не имеют существенного значения для воли. После гальванометрических опытов английского психолога Эвелинга следует считать и объективно доказанным, что, хотя воля и усилие встречаются вместе, они по существу представляют собой два различных явления. Эвелинг установил, что в случае волевого акта, пусть даже весьма энергичного, гальванометр никак не подтверждает наличие усилий, выявляя, в то же время, наглядные показатели усилия, как только дело касается не собственно воли, а процесса выполнения. Эти объективные данные вполне оправдывают вышеотмеченный анализ, согласно которому ни момент наглядности, ни момент состояния, то есть ни напряжение, ни усилие, не являются существенными для воли. Воля как таковая абсолютно свободна от усилий, что не мешает ей иногда вызывать необычайно интенсивные усилия.

После этого становится понятным и то, что в случаях импульсивного поведения также встречается довольно высокий уровень напряжения и усилия. Мышечное напряжение и усилие связаны, в первую очередь, с выполнением движений, составляющих моторное содержание поведения. Поэтому они могут встретиться везде, особенно же там, где имеет место моторное поведение, то есть как при импульсивном, так и при волевом поведении. Различие состоит лишь в том, что в первом случае субъект вынужден прибегнуть к усилиям под влиянием импульса актуальной потребности, а во втором - под влиянием волевого акта.

Таким образом, волевой акт может быть охарактеризован следующим образом: в процессе принятия человеком решения наступает момент, когда он вдруг чувствует, что вот сейчас он «действительно хочет», то есть появляется переживание «самоактивности», в котором уже сейчас дано то, что должно произойти в будущем, а произойдет именно то, что «я действительно хочу». Следовательно, в акте воли переживается отношение субъекта к будущему поведению; это - переживаемая, исходящая из Я активность, определяющая отношение субъекта к будущему поведению. Особенно следует отметить, что сам этот акт как таковой абсолютно свободен от момента какого-либо усилия, но невзирая на это, он переживается именно как акт Я, зависящий только от Я.

Для полноты описания волевого акта необходимо уяснить, как он происходит и какое оказывает влияние на субъекта. Экспериментально установлено, что до акта принятия решения субъект переживает некоторую беспомощность, колебания, возбуждение. Акт принятия решения созревает и подготавливается отнюдь не постепенно, а происходит вдруг, как бы неожиданно, без подготовки. В результате чувство беспомощности и неопределенности в конечном счете сменяется определенностью, уверенностью и спокойствием. То, что переживание акта принятия решения именно таково, явствует уже из самого его названия: слово «решение» указывает на то, что оно прерывает прежнее состояние, начиная совершенно новое, в котором от прежнего состояния ничего не сохранилось. 1

2. Решение есть переживание смены установки

Из описания волевого акта явствует, в чем заключается его суть. Коль скоро он состоит в том, что субъект вдруг начинает чувствовать, что он действительно и бесповоротно желает совершить некий акт, полностью исходящий из его Я, что теперь его осуществлению уже ничто не может воспрепятствовать, то очевидно, что волевой акт указывает на изменение, касающееся субъекта как целого и определяющее его будущее поведение. Внезапное возникновение волевого акта, его целостно-личностный характер, данное в нем осознание определенности и неизбежности осуществления будущего поведения, а также то обстоятельство, что данный акт не характеризуется усилием - все это ясно доказывает, что в данном случае мы имеем дело со сменой установки субъекта. В волевом акте дано обновление установки, и все переживания, возникающие в сознании субъекта, являются отражением этого.

Таким образом, волевой акт, феноменологически проявляющийся в сознании активности, в переживаемой активности, в переживании «я действительно хочу», указывает на смену установки; в результате у субъекта возникает установка именно на то поведение, применительно к которому он переживает «я хочу», а содержанием его последующей деятельности является реализация этой установки.

Следовательно, теперь уже ясно, откуда возникает та установка, которую следует считать основой и регулятором волевого поведения. Несомненно, что она и есть именно та установка, факт возникновения которой находит свое отражение в переживаниях акта принятия решения и создание которой переживается как последствие воли.

; направление в философии 20 в., основанное Э.Гуссерлем .

I. Феноменология как философское понятие впервые употребляется в работе И.Ламберта «Новый органон», где обозначает одну из частей общего наукоучения, теорию кажимости (Theorie des Scheinens). Затем это понятие перенимают Гердер, применяя его к эстетике, и Кант. У Канта была идея, о которой он сообщал Ламберту: разработать phaenomenologie generalis, т.е. общую феноменологию как пропедевтическую дисциплину, которая предшествовала бы метафизике и выполняла критическую задачу установления границ чувственности и утверждения самостоятельности суждений чистого разума. В «Метафизических начальных основаниях естествознания» Кант уже в несколько ином смысле определяет смысл и цели феноменологии. Она вписана в чистое учение о движении в качестве той его части, которая анализирует движение в свете категорий модальности, т.е. возможности, случайности, необходимости. Феноменология теперь приобретает у Канта не только критическое, но и позитивное значение: она служит преобразованию явления и явленного (явленного движения) в опыт. В ранней философии Гегеля под феноменологией (духа) понимается первая часть философии, которая должна служить фундаментом для остальных философских дисциплин – логики, философии природы и философии духа (см. «Феноменология духа» ). В зрелой философии Гегеля феноменологией именуется та часть философии духа, которая в разделе о субъективном духе располагается между антропологией и психологией и исследует сознание, самосознание, разум (Гегель Г.В.Ф. Соч., т. III. М., 1956, с. 201–229). В 20 в. понятие и концепция феноменологии приобрели новую жизнь и новый смысл благодаря Гуссерлю.

Феноменология Гуссерля – широкое, в потенции бесконечное поле методологических, а также гносеологических, онтологических, этических, эстетических, социально-философских исследований любой темы философии через возврат к феноменам сознания и их анализу. Главные принципы и подходы гуссерлевской феноменологии, в основном сохраняющие свое значение на всех этапах ее эволюции и при всех оговорках признаваемые в различных (хотя и не во всех) модификациях феноменологии как направления:

1) основоположение, согласно которому «всякое изначальное (original) данное созерцание является истинным источником познания», Гуссерль называет «принципом всех принципов» философии (Husserliana, далее: Hua, Bd. III, 1976, S. 25). В программном документе ранней феноменологии (Введение к первому выпуску «Ежегодника феноменологии и феноменологических исследований») говорилось, что «только благодаря возврату к изначальным источникам созерцания и к почерпнутым из них усмотрениям сущностей (Wesenseinsichten) можно сохранить и обновить великие традиции философии»; 2) осуществляя феноменологический анализ, философия должна стать эйдетической наукой (т.е. наукой о сущностях), об усмотрении сущности (Wesensschau), для движения к которой прежде всего требуется сформировать специфическую установку, мотивацию (Einstellung) исследовательского интереса, противоположную наивной «естественной установке», которая типична как для обыденной жизни, так и для «фактических наук» естественно-научного цикла (Hua, III, S. 6, 46, 52). Если мир в естественной установке предстает как «мир вещей, благ, ценностей, как практический мир», как непосредственно данная, наличная действительность, то в эдейтической феноменологической установке «данность» мира как раз и ставится под вопрос, требуя специфического анализа; 3) освобождение от естественной установки требует применения специальных методологических процедур «очищающего» характера. Этот метод – феноменологическая редукция . «Принадлежащий к естественной установке генеральный тезис мы лишаем действенности, одним разом заключая в скобки все и каждое, что он охватывает в оптическом – следовательно, лишаем значимости весь этот «естественный мир»» (Hua, III, S. 67). Результатом исполнения феноменологической редукции является перемещение на исследовательскую почву «чистого сознания»; 4) «чистое сознание» есть смоделированное феноменологией сложное единство структурных элементов и сущностных взаимосвязей сознания. Это не только предмет анализа феноменологии, но и та почва, на которую гуссерлевский трансцендентализм требует перевести любую философскую проблематику. Оригинальность и теоретическая значимость феноменологии состоит в построении сложноопосредованной, многослойной модели сознания (схватывающей реальные особенности сознания, аналитически исследующей каждую из них и их взаимопересечение с помощью ряда конкретных процедур феноменологического метода), а также в особой теоретико-познавательной, онтологической, метафизической интерпретации этой модели; 5) основные из моделирующих черт чистого сознания и, соответственно, применяемых при их анализе методологических процедур: (1) внимание акцентируется на том, что сознание есть необратимый, не локализируемый в пространстве поток; ставится задача методологически ухватить именно поток сознания с целью описать, как-то удержать его (мысленно «плыть вместе с потоком»), несмотря на его необратимость, в то же время учитывая его относительную упорядоченность, структурированность, позволяющую выделить для анализа его целостные единицы, феномены ; (2) феноменология последовательно движется от полного, непосредственно данного в переживании феномена к «редуцированному» феномену. «Всякому психическому переживанию на пути феноменологической редукции соответствует чистый феномен, который демонстрирует свою имманентную сущность (отдельно взятую) в качестве абсолютной данности» (Hua, Bd. II, 1973, S. 45). Для редуцирования феномена от него мысленно, методически «отсекаются» все эмпирически-конкретные черты; затем осуществляется движение от языкового выражения к его значению, от значения – к смыслам, т.е. к полагаемым, интенциональным предметностям (путь II тома «Логических исследований» ); (3) в процессе феноменологического интенционального анализа осуществляется соединение сущностно-аналитических, эйдетических, на языке Гуссерля, т.е. и априорных, и одновременно описательных, процедур, означающих движение к интуитивным самоданностям сознания, умение через них усматривать сущности (по примеру чистой логики и чистой математики, напр. геометрии, научающей видеть через нарисованную геометрическую фигуру соответствующую общую математическую сущность и вместе с нею проблему, задачу, решение); происходит опора на коррелятивные сущностям «чистые переживания», т.е. представления, мысли, воображения, воспоминания; (4) интенциональность как существенная черта феноменологии – это интенциальный анализ как конкретное исследование, по отдельности и в их пересечении, трех аспектов: интенциональных предметностей (ноэма, множественное число: ноэмата), актов (ноэзис) и «полюса Я», от которого и проистекают интенциональные процедуры; (5) в поздних работах Гуссерль широко вводит в феноменологию тему конституции (конституирование) как воссоздания через чистое сознание и его редуцированные феномены структур вещи, вещности, тела и телесности, духа и духовного, мира как целого; (6) равным образом на основе многостороннего анализа «чистого Я» (развертывающегося в целую феноменологическую поддисциплину, эгологию) феноменология конституирует время мира через временность (Zeitlichkeit) как свойство сознания, конституирует интерсубъективность, т.е. другие Я, их миры, их взаимодействие; (7) поздняя феноменология вводит также профилирующие темы «жизненного мира» , сообществ, телоса истории как таковой (в книге «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» ). В поздних работах Гуссерль вводит в феноменологию генетический аспект. Все синтезы, осуществляемые сознанием, он разделяет на активные и пассивные. Активные синтезы (о них, гл.о., шла речь в «Логических исследованиях») – т.е. результаты деятельности Я, единые [структурные] образования (Einheitsstiftungen), которые приобретают объективный, идеальный характер. Благодаря им имеет место единство опыта относительно мира и относительно Я как самости (Ich-selbst). Пассивные синтезы – это: 1) кинестезическое сознание, т.е. сознание, связанное с движениями тела: с их помощью конституируются чувственные поля и пространство жизненного мира; 2) ассоциации, с помощью которых формируются первые структуры «чувственного поля». В этом новом аспекте феноменология намечает глубокую и интересную программу исследования общих и всеобщих предметностей (активный синтез) и «низших», амбивалентных форм, предметностей сознания, ранее именовавшихся чувственностью (пассивный синтез). Феноменология все более включает в орбиту своего исследования такие темы, как «кинестезия» (подвижность) человеческого тела, конституирование сознанием «физических» вещей и вещности как таковой. Соответственно все больший интерес Гуссерля и его последователей привлекают такие «изначальные» акты сознания, как непосредственное чувственное восприятие. До сих пор речь шла о феноменологии в собственном (узком) смысле, как ее создал и видоизменял Э.Гуссерль и как она (селективно и критически) была воспринята наиболее верными его последователями.

II. Феноменология никогда не была единым и однородным феноменологическим направлением. Но о ней можно говорить как о «феноменологическом движении» (Г.Шпигельберг), как о феноменологии в широком смысле этого слова. Ранняя феноменология в Германии начала 20 в. возникла параллельно феноменологии Гуссерля, а затем испытала ее воздействие. Так, представители мюнхенского кружка феноменологов (А.Пфендер, М.Гайгер) начали разработки, родственные гуссерлевским, под влиянием К.Штумпфа, X.Липпса; затем – во временном сотрудничестве с Гуссерлем – они занялись некоторыми феноменологическими темами, прежде всего методом «усмотрения сущностей». В феноменологии Гуссерля их более всего привлекали такие моменты, как возврат к интуитивным, созерцательным «самоданностям» сознания и возможность через них приходить к интуитивно-очевидной верификации смыслов. Геттингенские ученики и последователи Гуссерля во главе с А.Райнахом (X.Конрад-Марциус, Д. фон Гильдебранд, А.Койре и др.) приняли и поняли феноменологию как строго научный метод непосредственного усмотрения сущностей и отклонили гуссерлевский феноменологический идеализм как трансценденталистское, чреватое субъективизмом и солипсизмом воззрение на мир, человека и познание. Они распространили феноменологию на экзистенциальные, онтологические, этические, историко-научные и другие исследования.

В учении М.Шелера, испытавшего воздействие Гуссерля, а также мюнхенских и геттингенских феноменологов, но рано вступившего на самостоятельный путь развития, феноменология не является ни особой наукой, ни строго разработанным методом, но только обозначением установки духовного видения, в которой у-сматривают (er-schauen) или пере-живают (er-leben) такое нечто, которое без данной установки остается скрытым: «факты» определенного вида. Производными от феноменологических фактов являются «естественные» (самоданные) и «научные» (искусственно сконструированные) факты. Свое понимание феноменологии как «приведения к созерцанию», обнаружения и раскрытия феноменологических фактов Шелер применил к разработке феноменологии чувств симпатии и любви, ценностей и этического воления, социологически интерпретируемых форм знания и познания, В центре, т.о., оказалась феноменология человека, человеческой личности, «вечного в человеке».

В онтологии Н.Гартмана также имеются феноменологические элементы. Он солидаризируется (напр., в работе Grundzüge einer Metaphysik der Erkenntnis. В., 1925, S. V) с такими достижениями феноменологии, как критика эмпиризма, психологизма, позитивизма, как защита объективности, самостоятельности логического, как возврат к «сущностному описанию». «Методами такого сущностного описания мы обладаем в процедурах феноменологии» (S. 37). Но с одобрением относясь к методологическому арсеналу феноменологии, Гартман отказывается от гуссерлевского трансцендентализма и интерпретирует феноменологию в духе своей онтологической философии «критического реализма»: предмет, который мы называем интенциональным, существует вне и независимо от интенционального акта. Познание объекта есть познание бытия, независимого от субъекта (S. 51). Поэтому теория познания направляется в конечном счете не на интенциональное, а на «в-себе-сущее» (S. 110). В философии ученика Гуссерля польского философа Р.Ингардена феноменология понималась как полезный метод (сам Ингарден применял его гл.о. к эстетике, теории литературы); отвергалась, однако, гуссерлевская субъективистско-трансценденталистская интерпретация мира, Я, сознания и его продуктов.

За пределами Германии Гуссерль долгое время был известен гл.о. как автор «Логических исследований». Издание их в России (Гуссерль Э. Логические исследования, т. 1. СПб., 1909) – одна из относительно ранних зарубежных публикаций этого сочинения. (Правда, был переведен и издан только первый том, что на долгие годы обусловило «логицистское» восприятие феноменологии в России.) В освоении и критической интерпретации феноменологии Гуссерля участвовали уже в первые десятилетия 20 в. такие значительные российские философы, как Г.Челпанов (в 1900 опубликована его рецензия на «Философию арифметики» Гуссерля); Г.Ланц (оценивший спор Гуссерля с психологистами и самостоятельно разрабатывавший теорию предметности); С.Франк (уже в «Предмете знания», 1915, глубоко и полно, по тому времени, разобравший гуссерлевскую феноменологию), Л.Шестов, Б.Яковенко (представивший российской публике не только знакомый ей по переводу I том «Логических исследований», но и II том, демонстрировавший специфику феноменологии); Г.Шпет (давший в книге «Явление и смысл», 1914, быстрый и яркий отклик на «Идеи I» Гуссерля) и др. Феноменология получила более широкое распространение в Европе уже после 1-й мировой войны благодаря таким философам, как теолог Херинг. В силу популярности ранней феноменологии в России особую роль в ее распространении в Европе удалось сыграть русским и польским ученым, которые некоторое время учились в Германии, а затем переехали во Францию (А.Койре, Г.Гурвич, Е.Минковский, А.Кожев, А.Гурвич). Л.Шестов и Н.Бердяев, хотя они были настроены критически к феноменологии и менее вовлечены в ее развитие, тоже причастны к распространению ее импульсов (Spiegelberg H. The Phenomenological Movement. A Historical Introduction, v. II. The Hague, 1971, p. 402). Во фрайбургский период вокруг Гуссерля, а затем и Хайдеггера возник блестящий интернациональный круг ученых. При этом одни феноменологи (Л.Ландгребе, О.Финк, Э.Штайн, впоследствии Л.Ван-Бреда, Р.Боем, В.Биммель) сделали своей главной задачей издание трудов и рукописей Гуссерля, их комментирование и интерпретацию, в ряде аспектов критическую и самостоятельную. Другие философы, пройдя через школу Гуссерля и Хайдеггера, получив от феноменологии мощные и благоприятные импульсы, затем вступили на путь самостоятельного философствования.

Отношение самого Хайдеггера к феноменологии противоречиво. С одной стороны, в «Бытии и времени» он наметил путь объединения феноменологии и онтологии (с намерением высветить «самообнаруживающиеся», т.е. относящиеся к феноменам, интуитивно-очевидные структуры Dasein как бытия-сознания, здесь-бытия). С другой стороны, подхватив гуссерлевский лозунг «Назад к самим вещам!», Хайдеггер интерпретирует его скорее в духе новой онтологии и герменевтики, чем в традициях трансцендентальной феноменологии, которая чем дальше, тем больше подвергается критике как раз за «забвение бытия». Впоследствии, после «Бытия и времени», Хайдеггер при характеристике специфики своей философии весьма редко употреблял понятие феноменологии, скорее придавая ей конкретно-методологическое значение. Так, в лекциях «Основные проблемы феноменологии» он называл феноменологию одним из методов онтологии.

Наиболее основательные и глубокие разработки проблем современной феноменологии принадлежат французским феноменологам экзистенциалистского направления Ж.-П.Сартру (в ранних сочинениях – разработка понятия «интенциональность», в «Бытии и ничто» – феноменов бытия и бытия-в-мире), М.Мерло-Понти (феноменологическое восприятие – в связи с темами жизненного мира, бытия-в-мире), П.Рикёру (преобразование, вслед за Хайдеггером, трансцендентально ориентированной феноменологии в онтологическую феноменологию, а затем – в «герменевтическую» феноменологию), Э.Левинасу (феноменологическое конструирование Другого), М.Дюфрену (феноменологическая эстетика).

После 2-й мировой войны феноменология получила распространение и на американском континенте. Наиболее крупные феноменологи США – М.Фарбер, издававший журнал «Philosophy and Phenomenological Research» (и до сего времени популярное издание, в последнее десятилетие представляющее логико-аналитическое направление в феноменологии); Д.Кэрнс (автор весьма полезного компендиума «Guide for Translating Husserl». The Hague, 1973; это трехъязычный глоссарий наиболее важных феноменологических терминов); А.Гурвич (разрабатывавший проблематику феноменологии сознания, критиковавший гуссерлевскую концепцию Ego и внесший вклад в разработку феноменологически ориентированной философии и психологии языка); А.Шутц (австрийский философ, автор известной книга «Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt», 1932; эмигрировал в США и там дал толчок развитию феноменологической социологии); Дж.Уайльд (разрабатывавший «реалистическую феноменологию» с акцентом на феноменологическую теорию «тела» и теорию жизненного мира); М.Натанзон (применявший феноменологический метод к проблемам эстетики, социологии); В.Ёрл (разрабатывавший проблемы феноменологии повседневной жизни, «феноменология события»); Дж.Иди (разрабатывавший феноменологию языка, защищавший «реалистический» вариант феноменологии); Р.Соколовски (интерпретация феноменологии сознания и времени); Р.Занер (феноменология тела), Г.Шпигельберг (автор двухтомного исследования «Феноменологическое движение», выдержавшего несколько изданий); А.-Т.Тыменецка (ученица Р.Ингардена, директор Института феноменологических исследований, издатель «Analecta Husserliana», феноменолог экзистенциального направления, занимающаяся также проблемами феноменологии литературы и искусства, феноменологии психологии и психиатрии); феноменологи аналитического направления – X.Дрейфус (феноменология и искусственный интеллект), Д.Смит и Р.Макинтайр (аналитическая феноменология и проблематика интенциональности).

В современной Германии феноменологические исследования концентрируются по преимуществу (хотя и не исключительно) вокруг архивов Гуссерля и других центров феноменологии – в Кельне (наиболее видные феноменологи – Э.Штрёкер, У.Клэсгес, Л.Элай, П.Янсен; нынешний директор архива К.Дюзинг и др.), во Фрайбурге-в-Брейсгау, где феноменология выступает в виде экзистенциальной феноменологии, в Бохуме (школа Б.Вальденфельса), в Вупертале (К.Хельд), в Трире (Э.В.Орт, издающий ежегодный журнал «Phänomenologische Forschungen»). Философы Германии ведут также работу над рукописями Гуссерля. Но основная деятельность по изданию рукописей, сочинений Гуссерля (Гуссерлиана), серий феноменологических исследований (Phaenomenologica) ведется под эгидой Лувенского архива. Некоторое время (благодаря деятельности Р.Ингардена) Польша была одним из центров феноменологической эстетики, а в Чехословакии благодаря видному феноменологу Я.Паточке сохранялись феноменологические традиции.

В послевоенные годы большое внимание исследователей уделялось теме «Феноменология и марксизм» (в ее разработку внесли вклад вьетнамско-французский философ Тран-дюк-тао, итальянский философ Энцо Пачи, югославский философ Анте Пажанин, немецкий исследователь Б.Вальденфельс). Исследования феноменологии, начиная с 1960-х гг., активно велись в СССР (исследования В.Бабушкина, К.Бакрадзе, А.Богомолова, А.Бочоришвили, П.Гайденко, А.Зотова, Л.Ионина, З.Какабадзе, М.Кисселя, М.Кулэ, М.Мамардашвили, Ю.Матьюса, А.Михайлова, Н.Мотрошиловой, А.Рубениса, М.Рубене, Т.Содейки, Г.Тавризян, Э.Соловьева и др.). В настоящее время в России имеется Феноменологическое общество, издается журнал «Логос», работают исследовательские центры феноменологии при Институте философии РАН и РГГУ (См. Analecta Husserliana, v. XXVII. Den Haag, 1989 – обширный том, посвященный развитию феноменологии в Центральной и Восточной Европе). Феноменология (в сплаве с экзистенциализмом) в последние годы получила распространение в странах Азии (напр., в Японии – Йошихиро Нитта; см. Japanische Beiträge zur Phänomenologie. Freiburg – Münch., 1984).

Литература:

1. Boer Th. de. The Development of Husselʼs Thought. The Hague, 1978;

2. Brand G. Welt, Ich und Zeit. Den Haag, 1955;

3. Breda H. L. , van Taminiaux J. (Hrsg). Husserl und das Denken der Neuzeit. Den Haag, 1959;

4. Claesges U. , Held K. (Hrsg.). Perspektiven Transzendental-phänomenologischer Forschung. Den Haag, 1972;

5. Diemer A. Edmund Husserl. Versuch einer systematischen Darstellung seiner Phänomenologie. Meienheim am Glan, 1965;

6. Dreyfus H.L. (Hrsg.). Husserl, Intentionality and Cognitive Science. Cambr. (Mass.) – L., 1982;

7. Edie J.M. Speaking and Meaning. The Phenomenology of Language. Bloomington – L., 1976;

8. Phenomenology in America in the Philosophy of Experience, ed. by J.M.Edie. Chi., 1967;

9. Fink F. Studien zur Phänomenologie 1930–1939. Den Haag, 1966;

10. Held K. Lebendige Gegenwart. Die Fragen der Seinsweise des transzendentalen Ich bei Edmund Husserl, entwickelt am Leitfaden der Zeitproblematik. Den Haag, 1966;

11. Kern I. Husserl und Kant. Eine Untersuchung über Husserls Verhältnis zu Kant und zum Neukantianismus. Den Haag, 1964;

12. Kern I. Einleitung des Herausgebers. – Husserl. Zur Phänomenologie der Intersubjektivität. Husserliana, Bd. XIII–XV. Den Haag, 1973;

15. Monanty J.N. The Concept of Intentionality. St. Louis, 1972;

16. Roth A. Edmund Husserls ethische Untersuchungen. Den Haag, 1960;

17. Seebohm Th. Die Bedingungen der Möglichkeit der Transzendentalphilosophie. Edmund Husserls transzendental-phänomenologischer Ansatz, dargestellt im Anschluß an seine Kant-Kritik. Bonn, 1962;

18. H.R.Sepp (Hrsg.). Edmund Husserl und phänomenologische Bewegung. Freiburg, 1988;

19. Ströker E. , Janssen P. Phänomenologische Philosophie. Freiburg – Münch., 1989;

20. Thugendhat E. Die Wahrheitsbegriffe bei Husserl und Heidegger. В., 1967;

21. Waidenfels В. Das Zwischenreich des Dialogs. Sozialphilosophische Untersuchungen in Anschluß an Edmund Husserl. Den Haag, 1971;

22. Wuchtel K. Bausteine einer Geschichte der Philosophie des 20. Jahrhunderts. Wien, 1995.

Н.В.Мотрошилова

Теоретические сведения

Психология - удивительная наука. Одновременно она и молода, и является одной из самых древних наук. Уже философы античности размышляли над проблемами, которые актуальны и для современной психологии. Вопросы соотношения души и тела, восприятия, памяти и мышления; вопросы обучения и воспитания, эмоций и мотивации поведения человека и многие другие ставились учеными, начиная со времени возникновения первых философских школ Древней Греции в 6-7 веках до нашей эры. Но древние мыслители не были психологами в современном понимании. Символической датой рождения науки психологии считают 1879 год, год открытия Вильгельмом Вундтом в Г ермании, в городе Лейпциг, первой экспериментальной психологической лаборатории. До этого времени психология оставалась умозрительной наукой. И только В. Вундт взял на себя смелость объединить психологию и эксперимент. Для В. Вундта психология была наукой о сознании. В 1881 г. на базе лаборатории открывается институт экспериментальной психологии (существующий и поныне), который становится не только научным центром, но и международным центром по подготовке психологов. В России первую психофизиологическую лабораторию экспериментальной психологии открыл В.М. Бехтерев в 1885 г. при клинике Казанского университета.